Я решил навестить мисс Лиссауэр. Я не был с ней знаком и представился близким другом Люция Ламара Хейзелтайна.
Это, совместно с моим полным достоинства видом, произвело на нее неизгладимое впечатление, и скоро она уже орошала слезами мою рубашку.
— Я люблю его, люблю его, — бормотала она, найдя сухое место на манжете и вытирая глаза.
— Тогда почему бы вам не попытаться написать что-нибудь такое, что ему обязательно понравится?
— Как я могу? — спросила она, посмотрев на меня с ненавистью. — Я не могу нарушить клятву писателя.
— А существует такая клятва?
— Да, восходит к временам Древнего Шумера. В переводе на английский она гласит: «Всегда будь проницательным и аналитическим, бей наотмашь любого критика».
Мое сердце обливалось кровью, когда я смотрел на разлученных влюбленных людей, и я почувствовал, что придется обратиться за помощью к Азазелу, которого я и вызвал из высокотехнологичного континуума, в котором он обитал.
Как ни странно, он пребывал в хорошем настроении и, помахивая дюймовым хвостиком, улыбнулся мне красным личиком с маленькими рожками.
— О Чудо Космоса, — сказал я, — Ты выглядишь довольным.
— Так и есть, — ответил он, — Я написал зилтчик, который был встречен с всевселенским одобрением.
— Что такое зилтчик?
— Шутка. Все смеялись. Для меня это большая победа.
— Хотелось бы и мне рассказать о победах двух молодых влюбленных, но их сердца разбиты. Исходя из того, что твой зилтчик был встречен со всевселенским одобрением, в твоем мире нет таких существ, как критики.
— Если бы так! — воскликнул Азазел полным негодования тоном, — Своими словами ты лишь подтвердил свое полное невежество. Среди нас есть эти окаменелые останки исчадий ада. Буквально на прошлой неделе, во время обсуждения другого зилтчика, который я состряпал, хотел сказать, сочинил, один критик призвал: «Ытатобарбо мотнародозед еещядремс овтсещус». Можешь представить невежество и подлость существа, посмевшего сказать такое?
— А что это значит в переводе?
— Не желаю пачкать губы объяснением.
Азазел начинал злиться, и я почувствовал, что его желание помочь начинает испаряться, поэтому поспешил объяснить ситуацию.
Он внимательно меня выслушал.
— Ты хочешь, чтобы я улучшил поведение этого критика?
— Да.
— Невозможно. Даже я не могу это сделать. Критику невозможно помочь на любом уровне развития технологии.
— Может быть, ты можешь каким-либо образом сделать его кем-нибудь другим, а не критиком?
— И это невозможно. Уверен, ты понимаешь, что критик не способен преуспеть в любой другой области. Если бы у него имелась хоть капелька таланта, стал бы он критиком?