— Позволь мне прочитать еще несколько отрывков, — сказал он и нараспев произнес:
Послушайте, ребятки, и вы поймете,
Что рассказ мой о Стране восходящего солнца
В декабре, седьмого числа в сорок первом году.
И в могилу давно сошли почти все,
Кто помнил историю эту…
>4— А это стихотворение ты как назвал, Люций? Случайно, не «Полуденная дрема Мультгероя»?
Он с подозрением прищурился.
— Откуда ты знаешь?
— Просто интуиция, — ответил я.
Потом Люций продекламировал «Это моя последняя теща нарисована на стене» и «Ты знаешь, мы, янки, взяли приступом Анцио, и в назначенный день…».
И хотя в последней строфе мне почему-то почудился Р. Браунинг, я вынужден был остановить его, когда он начал читать то, что наверняка было чрезвычайно длинной поэмой. Она начиналась так:
Старик моряк, он одного
Из пятерых сдержал рукою:
«Что хочешь ты, с огнем в глазах,
Я, пошатываясь, вышел. Поэт из него вышел почти как критик, но немного лучше.
Я навестил мисс Лиссауэр. Нашел я ее в кабинете, склонившейся с печальным видом над рукописью.
— Джордж, кажется, я разучилась писать, — едва слышно пробормотала она. — Сам процесс перестал меня захватывать. Моя книга «Повесь меня за кишки» имела успех, несмотря на разгромную рецензию, написанную моим любимым Люцием, но эта, новая, не идет. Она называется «Освежуй меня до костей», но почему-то я не могу вложить душу в разделку тела.
— Агата, но чем ты будешь заниматься?
— Я решила стать критиком. Послала автобиографию в Конгрегацию критиков, включая документальное подтверждение того, что поколотила мою престарелую бабушку и много раз воровала молоко у детей. Думаю, на основании этого я могу рассчитывать на положительное решение.
— Не сомневаюсь в этом. Ты собираешься стать литературным критиком?
— Не совсем. В конце концов, я — прозаик, а что прозаик знает о литературе? Нет, я собираюсь критиковать поэзию.
— Поэзию?
— Конечно. Это так просто. Стихотворения так коротки, что даже голова не успевает заболеть от их чтения. А если они еще и современные, нет необходимости напрягаться, чтобы понять смысл, потому что его не может там быть по определению. Естественно, я постараюсь найти работу в «Букселлерс уикли», в котором публикуются анонимные рецензии. Уверена, что могу проявить себя. Надеюсь, никто никогда не узнает, кто измыслил все те мерзости, которые я планирую написать.
— Агата, возможно, ты еще не знаешь об этом, но твой возлюбленный Люций перестал быть критиком. Теперь он пишет стихи.
— Чудесно, — сказала Лиссауэр. — Я буду писать рецензии на его книги.