Валя решил, что она сошла с ума от горя, на неё смотреть было невыносимо.
– Софа, у вас же дети на руках остались! Им-то что делать?.. Семёна не вернуть!.. Может, у нас поживут? Саша вернётся сегодня, правда, я ей ещё не звонил…
– Да что вы такое говорите! Нет, я соберусь! Я внуков никому не отдам! Странно, да, Валь?.. Слёз нет, не могу плакать… Боль дикая, а не плачу!
Сашка позвонила Семёну ещё пару раз, она ничего не почувствовала, просто не до неё, наверно.
Валька набрал лишь к вечеру.
– У нас несчастье, Саша, большое несчастье!
Она услышала это неприятное слово и поняла – случилась беда. Но с кем? Александра боялась спросить и, затаив дыхание, ждала.
– Сашенька! Саша!.. Семёна больше нет!.. И Марго!.. Они погибли несколько часов назад!
Она не смогла больше говорить, нажала отбой, тихо села в угол, который ей показался самым безопасным, обхватила коленки и закрыла глаза. Она ждала приступа, тягостного удушья, страха, но ничего не произошло, голова была пустая, не способная ни думать, ни вспоминать. Она набрала Валю.
– Прости, что-то со связью… Надо вылетать, Валь, прямо сейчас! – она спокойно собрала вещи, заказала машину.
Пока ехала в аэропорт, Валя решил с самолётом.
Сашка не могла понять, что с ней происходит, почему такая ясность и собранность, и как ей удалось отключить голову! Если начнёт вспоминать Семёна – не выживет, и Сашкин мозг включил все защитные функции. Вдруг она поймала себя на мысли, что поправляет волосы, как он…
– Больше никогда!.. – сказала тихо вслух.
Она не могла осознать понятие «бесконечность», это страшило и удивляло, но «больше никогда» оказалось куда страшнее, оно было чудовищным!
Валентин с Софой приехали забирать Генриха Давыдовича. Тот бодро вышагивал по коридору, Софу не узнал – понял сразу, случилась беда, в сердце кольнуло: «Это Семён!..»
Он долго молчал, искал опоры, повис на Валькином плече.
– Соф, надо оповестить всех родных, мы должны достойно проводить нашего мальчика…
Откуда у него столько силы? Валька боялся даже представить, что он сейчас чувствует и как будет с этим жить!..
Семёна хоронили по еврейскому обычаю в закрытом гробу, правда, на третий день – Марго была православная, раввин пошёл на уступки, сочтя случай исключительным.
Маргариту отпевали здесь же, в маленькой часовне Серафимовского кладбища. Она уходила красивой, в белом свадебном платье – Генрих Давыдович настоял.
– Она всегда мечтала о нём!.. Что мне думать, что подумают люди!..
Мать Маргариты так никто и не увидел, видно, всю ночь пила горькую с собутыльниками.
– Софочка, позвони домой, пусть все зеркала занавесят, свечи зажгут…