— К двадцатому декабря не вернутся, отдам под суд! Все! Можешь идти… Ах, да! С твоим делом повременить придется. Надо себя показать, чтоб сами разведчики тебя принять захотели!
За эти недели в отряде произошли большие перемены. В первых числах декабря после госпиталя и отпуска прибыл наконец Федор Иванович Греков. Не успели мы, новички, познакомиться со своим командиром, о котором так много слышали, как прошел слух, что Греков получил повышение, назначен заместителем Аристова и приехал лишь затем, чтоб сдать отряд новому командиру. Действительно, вскоре появился в отряде пожилой, слегка припадающий на левую ногу и потому ходивший в крупную развалку, светлоглазый человек с маузером на боку — Николай Васильевич Суровцев. Трудно сказать, в чем состояла процедура передачи отряда, но вместе с Грековым мы видели нового командира лишь один раз, когда они накоротке обошли казармы и выслушали рапорты взводных. Для нас, молодых, замена была явно неравноценной: на груди Грекова сверкали накрепко ввинченные, словно впаянные в гимнастерку новенький орден Ленина и чуть потускневший орден Красного Знамени, а у Суровцева висела одинокая белесая медаль «За боевые заслуги». Эта самая низшая к тому времени военная награда на груди командира лишь усугубила наше разочарование. Особенно когда мы узнали, что Суровцев не новичок, что он полтора года воевал в отряде «Вперед», у знаменитого пограничника Бондюка, был там командиром взвода, мог бы заслужить награду и поважнее… У командиров соседних отрядов — сплошь ордена. У Лопаткина из отряда имени Антикайнена — два ордена, у Шабалина из отряда «За Родину» и Шестакова из отряда имени Чапаева — по ордену Красного Знамени за бригадный поход. Да у нас, если собрать вместе, придется на весь отряд не меньше двадцати наград — есть даже орден Ленина, пять орденов Красного Знамени, столько же Красной Звезды…
По первому знакомству выходило, что новый наш командир ни геройством, ни лихостью, ни удачливостью не отличался. Лучше бы уж он совсем не нацеплял свою медаль!..
Разведывательный рейд взвода Николаева был первой боевой операцией, которую проводил отряд при новом командире.
II
Вернулись наконец Дерябин и Никитин.
Их до вечера продержали в штабе, где они, как выяснилось позднее, писали объяснительные рапорты, а слухи и догадки уже бродили по отряду, и все уже знали, что никаких подарков они не привезли, что подарки обещаны позже, к Дню Красной Армии, что Дерябина и Никитина ждут большие неприятности, так как новый командир приравнивает их опоздание к самовольной отлучке.