Меня волновало лишь одно — привезли они гармонь или нет. Мне уже не очень-то и хотелось, чтоб привезли, — я чувствовал, что вместе с гармонью на меня ляжет какая-то ответственность, которой я и желал, и одновременно страшился. До сих пор мое умение играть на гармони было пустой забавой — оно никого ни к чему не обязывало, а теперь оно становилось вдруг делом, в котором уже замешаны и комиссар, и Дерябин с Никитиным, и их вольное или невольное опоздание, грозившее перерасти в проступок.
Гармонь привезли.
Я узнал об этом, как только вернулся после ужина в казарму. Потный, взъерошенный Дерябин сидел за столом и, отвечая на расспросы, укладывал в зеленый солдатский вещмешок продукты: шпиг, сухари, сахар, пшенный концентрат. Мрачный, подавленный Никитин лежал на нарах. Увидев продукты, обычно выдаваемые в качестве сухого пайка, я подумал, что Дерябина куда-то отправляют, возможно, даже в военный трибунал, и испугался, но вскоре понял, что ошибся, — уж слишком оживленным и счастливым было его лицо, как видно, дело с опозданием не только обошлось, но им также возместили паек за просроченные дни.
Заметив меня, Дерябин ринулся навстречу с протянутой рукой:
— Ну, паря, и задал ты нам задачу!
Как всегда после ужина, я был полуголоден, куча дерябинских сухарей на столе вызывала во мне досаду, и я холодно ответил, что никакой задачи никому не задавал.
— Ну, паря, не ты, конечно, не ты! А ведь ради тебя мы старались… Ох, и досталась же нам эта твоя гармонь!
— Привезли? — не сдержал я любопытства.
— А как же! Такую, паря, отхватили, что залюбуешься! Вся в пуговках — что слева, что справа! Пять тысяч стоит!
— Где же она? — спросил я, несколько обеспокоенный восклицанием Дерябина.
— В штабе пока. Комиссар сам собирался прийти. Опробуешь, все хорошо будет, так перед отбоем смочим покупку на радости. Есть у меня по глоточку, а шпигом вот закусим.
Признаюсь, обещанное угощение — не столько «глоточек», сколько шпиг — заметно сгладило мою неприязнь к Дерябину, хотя из головы не выходили эти злосчастные пуговки.
Комиссар не заставил себя ждать. Мы заканчивали чистку оружия, когда дверь казармы широко распахнулась, оживленный стремительный Малюк вырос на пороге, в ответ на поданную кем-то команду «Встать! Смирно!» сразу же отозвался «Вольно! Занимайтесь своим делом!». Не стал принимать положенного рапорта помкомвзвода Кочерыгина, быстро скинул шинель, повесил ее возле оружейной пирамиды, расправил гимнастерку и весело улыбнулся:
— Ну, ребята, пришла и наша пора! Матвеев, давай сюда гармонь! И позови желающих из второго взвода! Стоп, не надо! Услышат, сами прибегут!