— Ничего не трогать! — распорядился Игорь и первым вошел в комнату. Справа на софе сидела старуха с вытаращенными глазами и отвалившейся челюстью. Она издавала еле слышный утробный вой. У ног ее, рядом с поваленным сервировочным столиком, держась за голову и покачиваясь из стороны в сторону, скорчился Широков. Стекло в средней секции окна было выбито.
— Вызовите группу с экспертом. И пусть сообщат Ерофееву, — хмуро распорядился Свешников. Не обращая внимания на начавшую икать от страха женщину, он склонился над другом.
Открыв глаза, Станислав сразу ощутил боль в голове. Некоторое время он бессмысленно смотрел в потолок, пытаясь сообразить, где находится и что с ним. Белая шероховатая поверхность потолка казалась удивительно знакомой. «Ну да… Вон щербина в шве между плитами, вон — темное пятнышко в виде неправильной звездочки на месте отвалившейся штукатурки… Так я же дома! — удивился Широков. Это открытие словно разрушило некую преграду, сдерживавшую реку памяти. Как быстроменяющиеся кадры кинопленки, замелькали в мозгу картинки последних впечатлений и событий. — Уютная комната, кофе, шальные женские глаза, потом — сама женщина с белокурыми волосами, почему-то бросается на шею ему, капитану милиции, валит на тахту. Он пытается встать… Вспышка! Боль в голове… И мрак… Откуда-то выплывает лицо другой женщины. Рядом — тревожные глаза Игоря. Потом помогают встать, куда-то ведут… Ерофеев что-то спрашивает. Только не понятно, что… «Скорая помощь»… резкий запах нашатыря… Укол…» Все картинки перемешались, изображение расплылось, очищая белое полотно потолка-экрана.
Станислав поочередно пошевелил конечностями. Они слушались хозяина вполне удовлетворительно. Но, когда поднимал голову, возникала тупая боль.
Собравшись с духом, Широков встал с кровати и, еще не совсем доверяя своему телу, неуверенно прошагал в ванную комнату. С трудом размотав стягивающие голову бинты, кряхтя, влез под душ. Хлесткие струи холодной воды принесли желанное облегчение: боль в голове стала ослабевать, а мышцы — наливаться привычной силой. Простояв так минут десять, Станислав растерся жестким вафельным полотенцем и несколько воспрянул духом. Правда, порез в верхней части лба болел, но волосы почти скрывали его, а две припухшие царапины на щеке от ногтей Гвоздковой, по логике вещей, должны были быстро притухнуть.
«Если, конечно, ногти не ядовитые, — невесело усмехнулся Широков и подбодрил сам себя. — Ничего, Станислав Андреевич, шрамы украшают мужчину!»
Покончив с бритьем, он отправился на кухню, намереваясь что-нибудь перекусить. Есть не очень хотелось, поэтому завтрак ограничился бутербродом с колбасой и чашкой крепкого кофе. Ополаскивая чашку, Станислав вздрогнул от истошного верещания будильника в комнате. Чертыхнувшись, он бросился к нарушителю спокойствия и в сердцах треснул по кнопке. Машинально взглянув на стрелки, удивился, что времени всего-то половина восьмого. Затем удобно устроившись в уголке софы, взял со столика последний номер «Огонька» и принялся за чтение. И тут он подумал о Наташе.