. В последнее столетие структура семьи изменилась, родственные связи стали слабеть, люди стали чаще умирать вне дома. Развитие медицинских учреждений было реакцией на эти процессы, но не их первопричиной.
Коммерциализация похорон
Делегирование организации похорон профессионалам тоже рассматривается как признак табуированности смерти. «Посмотрите, во что превратили смерть алчные похоронные компании! Они делают из мертвых тел красивые куклы с помощью бальзамации, хоронят людей в дорогих гробах и возят их на роскошных катафалках!» — возмущаются «энтузиасты смерти». Но можно ли считать это следствием табу на смерть?
Социолог и профессор университета Бас Тони Уолтер отмечает, что на изменение похоронного ритуала и практик горевания повлияло множество социальных процессов. Среди них — трансформация семьи, урбанизация, рост благосостояния населения, рост продолжительности жизни, проблемы гигиены и так далее [198]. Исследователи убедительно показывают, что многие современные похоронные практики стали возможны благодаря уникальной рыночной конъюнктуре, а не табуированности темы смерти в обществе. Социолог Алан Келлахер отмечает, что фетишизация мертвого тела в американской похоронной культуре объясняется экономической целесообразностью для агентов, а не культурными нормами [199]. В штатах, где законодатели, руководствуясь нормами гигиены, предписывают похоронным бюро иметь комнаты для бальзамации (считается, что бальзамация позволяет снизить риски от контакта с разлагающимися телами), кремация менее популярна, чем там, где такого предписания нет. В таких местах похоронщики просто не предлагают кремацию клиентам, ведь это невыгодно, зато, пытаясь окупить бальзамировочные камеры, которые им навязало руководство штата, активно продают услуги украшения мертвых тел. Но значит ли это, что в разных штатах разная сила табу на смерть? [200]
Смерть и критика современности в России
Разговор о смерти всегда сопряжен с обсуждением множества сложных и порой не менее значимых, чем сама смерть, тем: экологические катастрофы, гендерное и социальное неравенство, неконтролируемый технологический прогресс и так далее. Говорим ли мы о смерти, когда обсуждаем эвтаназию, или в этот момент мы пытаемся понять, какую роль в жизни общества должно брать на себя государство? И не является ли разговор о бессмертии попыткой определить, что сегодня значит быть человеком?
Критика современного общества, якобы извратившего смерть, — часть более широкого критического дискурса. Его носители, вооружившись инструментарием марксистской и постмарксистской философских мыслей, хотят разоблачить капитализм со всеми сопутствующими атрибутами — догматическими религиями, властными иерархиями, дискриминацией, стигматизацией. Смерть для них — мощный и эмоционально насыщенный инструмент, ярко подсвечивающий механизмы неравенства. В одной из своих статей Кен Дока постулирует, что «энтузиасты смерти» — продукт различных социальных движений за права человека и гуманизацию. Среди них — антимилитаризм, движения за сексуальную свободу и право на тело, феминистическое движение и многие другие