А русскому обществу в разгар освободительных реформ Чичерин разъяснял, что такое «охранительные начала»: «В руках консерваторов-рутинистов существующий порядок обречен на падение… Насилие производит раздражение и равнодушие. Только мысль, созревшая в самом человеке, дает ту силу воли, то самообладание, которые необходимы для разумной деятельности. Поэтому в настоящее время (1862 год, разгар александровых реформ. — А. К.) в том положении, в котором находится Россия, дело первостепенной важности — возникновение в обществе независимых сил, которые бы поставили себе задачею охранение порядка и противодействие безрассудным требованиям и анархическому брожению умов. Только энергия разумного и либерального консерватизма может спасти русское общество от бесконечного шатания. Если эта энергия появится не только в правительстве, но и в самом народе, Россия может без опасения глядеть на свое будущее»[196].
Во время правления Александра III, который сначала притормозил реформы, а потом, опасаясь революции, начал их урезать, Чичерин выступает уже как консервативный либерал, который в интересах государства отстаивает либеральные начала. А Чичерин — это мыслитель, который, по словам того же Струве, «в своем духовно-общественном делании никогда не переставал неразрывно сочетать консерватизм и либерализм, являя в этом отношении самую законченную и яркую фигуру в истории духовного и политического развития России»[197] — знал цену свободы. «Свобода, — писал он, — лучший дар, данный в удел человеку; она возвышает его над остальными творениями; она делает из него существо разумное, она налагает на него нравственную печать»[198].
Метод, при помощи которого либеральный консерватизм «сшивает» политическое пространство и примиряет ценностные линейки либералов и консерваторов, можно определить как простой здравый смысл[199]. Возьмем пару ценностей, которые на первый взгляд кажутся противоположными и взаимоисключающими, — порядок и свобода. При этом мы знаем, что свобода — краеугольный камень либерального мироощущения, а порядок — одна из базовых консервативных ценностей. Либеральный консерватор, вопреки правому и левому догматизму, задается вопросом: насколько противоположны эти две ценности? Как они соотносятся друг с другом? Исходя из здравого смысла, можно утверждать, что ничем не ограниченная свобода, свобода без порядка превращается в насилие. Если моя свобода ничем не ограничена, то она естественным образом стремится к экспансии, которая рано или поздно приведет к тому, что моя свобода ограничит и ущемит свободу другого. Тут впору вспомнить Канта с его «свобода одного человека ограничена свободой другого». Но если это так, то именно эта незримая разграничительная линия и является гарантией свободы. Граница между свободой моей и свободой ближнего является неотъемлемой частью самого понятия свободы (это вообще свойство границы). Только при наличии этой разграничительной линии моя свобода остается свободой и не превращается в насилие по отношению к другому. И именно эта граница между свободой моей и свободой другого является воплощением идеи порядка.