Василий мрачно засопел, схватив кубок венецианского стекла, наполненный красным, словно кровь, вином. Юрий с Дмитрием проворчали нечто маловразумительное, злобно косясь на старшего брата. Видимо, он опять смог их разгневать, да так, что оба на время забыли даже неприязнь друг к другу. Особенно Дмитрий, который больше остальных был раздосадован бегством в Литву. Считал, что уж он то, пользующийся у отца доверием как начинающий полководец, мог бы избежать серьёзной опалы, оставшись в Москве. Мог, но… всё же не осмелился рисковать, сочтя бегство более безопасным. И теперь вот немного сожалел, хотя и не говорил об этом вслух.
— Отец меня всё равно любит, — проворковала Елена. — Я уже писала ему и получала ответы. Я очень-очень просила, говорила о любви не только к нему, а ко всей своей семье…
— Ты для него любимая доченька, тебя и младших он и не собирался трогать, — процедил Дмитрий. — Угроза только для матери и нас. Особенно ей и Василию! Отец не прощает покушения на свою власть.
— Я знаю, — Елена словно стёрла улыбку с лица, становясь серьёзной. — А мама видела и мои письма, и ответы отца. Я стараюсь смягчить его, упросить, чтобы он не преследовал свою семью. «Беспокоилась», что это вызовет возмущение других государств. Разных, а не только тех, с которыми Русь и так враждует. Если бы не наш дядя Андрей…
Тут Софье и сказать было нечего. Её брат, Андрей Палеолог, делал всё, как надобно, покорно исполнял приказы, чтобы в итоге вместе с сестрой получить то, что по праву должно было принадлежать их роду — власть, пусть не в Риме Восточном, а Риме Третьем, что они намеревались сделать из этой дикарской Московии. Но…
— Проклятые Борджиа, — прошипела Палеолог, на несколько мгновений тебя власть над чувствами и сжимая кулаки до боли от впившихся в кожу ладоней ногтей. — Ну вот что им понадобилось на Руси, что? Торговля? Она и так была. Уния? Только не этому королю-тамплиеру, он словно бы год за годом всё сильнее насмехается над настоящей верой в Господа!
— Союз с обязанным ему царём, мама, — грустно вздохнула великая княгиня Литовская. — Если даже отец и позволит нам, своим детям, вернуться, то нескоро. И наследник теперь Дмитрий и только он. Борджиа! Они сделали так, что Палеологи больше не могут надеяться сесть на Московский трон.
— Возвращаться? Сестра, ты о чём? — чуть ли не взвыл Василий. — Я точно не вернусь, не хочу оказаться в монастырской темнице. В одной из тех, куда мы хотели посадить Волошанку и её отродье. Говорил я, что Митьку нужно было следом за отцом отправить. Тогда яд могли и не найти. Доминиканцы помогли бы. Или из Стамбула прислали бы умельца. Теперь поздно.