Они много чего успели за эти два дня. Жарили рыбу на мангале под навесом, на почти пустом зимнем пляже. Смотрели кино, валяясь в постели, Эгле пересказывала ему биографии всех актеров и хвалилась личными знакомствами, а он удивлялся, как ребенок. Катались на машине по окрестным горам и ели мороженое под огромными соснами. Выходили в море на моторной яхте и загорали на разогретой солнцем палубе, пока капитан, он же кок, он же официант, накрывал в каюте ужин. Грелись у камина в прибрежном ресторанчике. И каждую минуту помнили, что самолет уже заправлен, что он выруливает на взлетную полосу — тот самолет, который унесет ее обратно в Вижну.
* * *
— Сегодня суббота? — Эгле зевнула, не открывая глаз.
— Понедельник. — Он обнял ее под одеялом.
— Суббота, — повторила она упрямо. — Я хочу субботу. Я не хочу никуда улетать.
— Оставайся.
— Когда-нибудь всех пошлю и останусь. — Она потерлась лицом о его подбородок. — А который час?
— Полвосьмого.
— Сколько?!
Она вскочила и рысью убежала в ванную. Мартин поднялся тоже; конец каникул — вот что он чувствовал. Конец прекрасных каникул длиной в два дня и две ночи. Потом у Эгле начнется съемочный период и она вообще не сможет к нему прилетать.
— Ты меня отвезешь? — Она вышла из ванной, на ходу расчесывая влажные волосы — сиреневые у корней и жемчужные на кончиках.
— Нет, я брошу тебя ловить попутку.
Эгле улыбнулась, стоя перед зеркалом. Собрала волосы на затылке, защелкнула янтарную заколку:
— А тогда позавтракаем в аэропорту? Если успеем?
Мартин кивнул, хотя знал, что они не успеют. Нечего было дрыхнуть.
Они стояли, обнявшись, в очереди на предполетный контроль. Потом он нехотя отпустил ее, Эгле ускользнула через рамку и с той стороны помахала ему рукой. Всякий раз, провожая ее глазами, он чувствовал себя так, будто ему без наркоза отнимают руку.
Через несколько минут она перезвонила:
— Я уже в самолете. А ты где?
— Сижу в кафе, вижу взлетную полосу, помашу тебе.
— Март, я закончу этот проект и перееду в Одницу, — сказала она очень серьезно. — Обещаю.
* * *
Во Дворце Инквизиции его ждала работа, которую нельзя было больше откладывать. Мартин всерьез воспринял слова отца: «Доказывай. Я буду рад, если ты прав». Мартин мечтал о дне, когда отец скажет: «Ты прав, у тебя получилось». Беда была в том, что, пытаясь сконструировать убежище для ведьм, он раз за разом обнаруживал себя за строительством тюрьмы.
Мартин перекраивал планы и переписывал нормы кодекса. Он подгонял ремонтников, инструктировал охранников, подбирал сотрудников в будущий изолятор, тем временем на стол во Дворце Инквизиции горой валились отчеты, статистические сводки, взаимные жалобы, которые его коллеги с удовольствием подавали друг на друга, наверное, затем, чтобы развлечь верховного инквизитора, которому иначе нечего было бы делать.