Поэтому я позволяю ему взять мою ладонь в свои руки – в те самые руки, которые лишили жизни Макса, – и потащить за собой к открытому окну.
Одним легким быстрым движением он без труда втаскивает меня в окно и подсаживает оттуда на крышу.
Ветер дует нам в спины, и Оливер первым соскальзывает вниз вдоль угла дома, а затем протягивает вверх руки, готовясь поймать меня, хотя я и говорю, что мне не нужна его помощь.
Начинают неметь пальцы, пока я держусь за водосточную трубу, ноги едва достают верхнего края рамы окна на первом этаже, а дальше мне еще предстоит прыжок с высоты примерно двух метров. Я колеблюсь, но Оливер шепчет мне снизу: «Давай». Я зажмуриваю глаза, отпускаю руки, чувствую на мгновение невесомость, а затем Оливер ловит меня. Крепко обхватив за талию, он опускает меня на землю.
Подбегает Фин, начинает лизать мне руку.
– Все в порядке, – шепчу я, гладя его по шерсти. Наверное, Фин почувствовал что-то неладное, слыша мои крики, эхом отдававшиеся среди деревьев.
Оливер молча смотрит на меня, и я понимаю, что нам нужно как можно скорей уходить прочь от этого дома. Мы скрываемся среди деревьев, исчезаем в темноте, где нас никто не увидит, петляем между летними домиками, пока не добираемся наконец до моего дома.
Я позволяю Оливеру войти в дом следом за мной, запираю за нами дверь и задвигаю на место массивный засов. Плотно задвигаю занавески на окнах рядом с входной дверью.
Я старалась избегать вещей, которых опасаюсь. Однако сейчас я сама заперлась в доме вдвоем с Оливером, которого, вероятно, должна бояться больше всего.
– Может, нам не стоит оставаться здесь, – говорит он, отодвигая уголок занавески, чтобы посмотреть в темноту. Он думает, что парни могут явиться за мной. Что они, как только обнаружат, что я сбежала из запертой комнаты, придут сюда: будут колотить в дверь и попытаются вытащить меня наружу.
– А куда нам идти? – спрашиваю я.
– В одном из других домов мы могли бы спрятаться?
– Если те парни действительно захотят меня найти, они первым делом все соседние дома проверят.
Постукивая себя пальцами по бедру, Оливер идет к задней двери, проверяет, надежно ли она заперта, затем снова выглядывает в окно, шарит взглядом среди деревьев. Но там никого нет. Они, очевидно, еще не обнаружили, что я исчезла.
– Давай поднимемся на чердак, – говорю я. – Оттуда лучше видно, если кто-нибудь появится среди деревьев.
Не знаю, почему мне хочется, чтобы он остался. Нет, неправда, знаю. Этот тревожный стук в моей груди, эта мягкая сладкая боль, которой я не должна доверять. Оливер кажется мне знакомым. Он единственный, рядом с кем я не чувствую себя так одиноко.