— И что же?
Мариан бросила испуганный взгляд на настоятельницу.
— Матушка, вы сказали, «не брякай».
Настоятельница тяжело вздохнула и потёрла пальцами переносицу, а остальные воспитанницы продолжали есть, так как допрос не отменял завтрак. Не успеешь, будешь голодать до обеда, а он тоже не особо сытный.
— Таколя, что я сказала этой дурёхе? — снова произнесла женщина, поглядев на вторую воспитанницу, вскочившую с лавки и замершую с опущенной головой, глаза рыжей и веснушчатой северянки при этом жалобно смотрели на недоеденную кашу.
Покушать она явно не успеет.
— Не чавкай, матушка.
— Правильно! Не чавкай! — наставительным тоном произнесла женщина, а потом уставилась перед собой. Её обруч при этом едва заметно засиял белым, зрачки стали большими, как у кошки в темноте, а воспитанницы все разом поглядели на поджавшую губы Мариан. Несколько мгновений спустя настоятельница моргнула, отчего её глаза стали нормальными, и задала следующий вопрос: — Что я сейчас произнесла?
— Вы, матушка, приказали три часа читать устав ордена, стоя коленями на горохе.
— А когда я сказала это сделать?
Мариан опустила глаза и с робкой надёжей в голосе высказала предположение.
— Сейчас?
— Таколя! — повысила голос настоятельница, не отводя недовольного взора от непутёвой ученицы.
Они все непутёвые, читалось в брезгливой улыбке убелённой годами матроны.
— После заката, матушка, — скороговоркой выпалила веснушчатая северянка, единственная из подопечных, у которой глаза были не серые или голубые, а цвета настоящего изумруда, и волосы рыжие, как лисий мех.
Скромная внешне, как прячущаяся в зарослях птичка, Таколя лучше всех слышала беззвучный голос, дарованный небесной тишиной избранным дочерям. Если пройдёт всё обучение, будет назначена на дальний аванпост — Твердыню Пяти Ветров, что защищает границу страны от набегов морских варваров. Там ей вручат книгу священных песен. И там она пройдёт посвящение в Великую Тайну, что есть высшее предназначение воспитанниц ордена и высочайшая их награда. — Мариан, — произнесла настоятельница голосом, от которого сквозило полярным холодом, — ты меня опять разочаровываешь.
— Простите, пожалуйста, матушка, — затараторила девушка, на её глаза навернулись слёзы. — Я буду стараться. Я обещаю.
— То же самое, но без звука! — рявкнула мать-настоятельница, заставив Мариан вздрогнуть и побледнеть. Девушка закрыла глаза и начала едва заметно шевелить губами. Стоило ей закончить, настоятельница брезгливо поморщилась и небрежно процедила: — Таколя, командуй завершение трапезы. Через четверть часа занятия. Сегодня арифметика и заморские языки.