— Но я не умею плавать, гашпадин.
Я скривился от боли в боку, а потом снял с себя одежду, оставшись нагишом, и сжал короткую тунику в руке. Это на севере носят исподнее. В наших же жарких краях оно излишне.
Таколя попятилась, а я схватил её за руку, притянул к себе и начал стягивать одежду с рабыни.
— Я не умею плавать! — завизжала она, пытаясь вырваться. — Я умлу! Я утону!
Она ещё сильнее завизжала, когда я сбросил её за борт, а потом прыгнул сам. Таколя барахталась в волнах, кашляла и цеплялась за меня, и это хорошо, что я по гильдейскому уставу выбрит наголо, а то все волосы бы выдрала. Уже у самой кромки берега я больно ударился о камни коленями, ибо эта истеричка мешала смотреть, куда я плыву. Она перестала паниковать, только когда я вытащил её за руки на берег, где нас ждала посиневшая, сгорбленная, трясущаяся и обнимающая сама себя Мираэль, нацепившая мокрую и оттого прозрачную тунику.
— Уходим! — прокричал я, быстро оделся сам, нацепил сырую одёжку на рабыню и потащил ее, ничего не соображающую от пережитого страха, к расселине в прибрежных скалах.
Оттуда быстрым пенным потоком бежала неглубокая речушка, холодная до того, что ноги сводило судорогой.
— Мастер, подождите! — услышал я сзади хриплый голос, а обернувшись, увидел главаря головорезов Броя, бежавшего за нами в чём мать родила.
При этом он нёс какой-то небольшой тюк, явно захваченный им с корабля.
— Догоняй, горе-убивец! — ответил я, продолжив бегство.
Я сидел на холодном камне и глядел на жмущихся от холода друг к другу девочек, столь разнящихся между собой. Бледная худенькая Тако́ля, с рыжими волосами и веснушками на лице и плечах и маленькой грудью походила на подростка больше, чем темноволосая загорелая Мираэль, на которую уже с аппетитом посматривают мужчины. И это при том, что северянка старше племянницы на год-другой.
Дождь уже перестал лить так, словно в тучах тараном сделали пробоину, и оттуда в бренный мир текло самое верхнее ледяное небо, но мелкая противная морось продолжала падать на волосы, лицо и тело. Если дыра небесная не затянется в скором времени, то появится вероятность заболеть лёгочным жаром, а я его лечить не умею.
Наверное, стоило идти дальше в поисках рыбацкой деревни, но сейчас возник другой, более важный вопрос.
— Зачем ты за нами пошёл? — повернув голову к Брою, спросил я. Тот сперва поглядел на меня с хмурым, испытующим взглядом, но потом вдруг состроил доброе лицо и начал говорить, изображая из себя простоватого увальня.
— Ну, так это, мастер, вы же на большую землю подадитесь.