— Я сама, — тут же затараторила племяшка и подбежала к кучке нежити, а потом поправила на одном из гребцов деревянную маску. — Доступ.
— Ты не перетрудись, — произнёс я, и, шатаясь, подошёл ближе. — Ты ещё не умеешь чувствовать бездну. Она тебя сразу затянет.
Мира старалась не глядеть на меня, время от времени шмыгая носом и водя ладонью по лицу. Я осторожно сжал руки девушки чуть выше локтей и поцеловал в висок. За эти несколько дней она стала для меня действительно родной. Не просто дочкой брата, которая приходила иногда в мой дом, переворачивала его вверх дном, а почти собственным дитём.
— Не спеши, — повторил я, — сейчас как раз тот случай, что лучше не торопиться, а то получится, как со мной.
— Я устала, — произнесла Мира. — Я вся чешусь от морской соли и пота. Я воняю, как бездомный пропойца. У меня урчит живот от этой отравы, которую почему-то назвали мясом и вином. У меня всё болит от этих камней, на которых я пыталась спать, а ещё эти гадские москиты и мухи, они всю ночь кусали.
— Потерпи, — прошептал я, а потом добавил с тоном заговорщика: — выбери двух самых больших гребцов, и я покажу одну из прелестей дара некроманта.
Мираэль сделала пол-оборота головой и поглядела на меня с горькой усмешкой.
— А они есть?
— Конечно, есть, — кивнул я, выпуская девушку из объятий и широко улыбнулся.
— Ну. Вот этот и этот, — неуверенно показала пальцем племяшка.
— Выбери узелок «Груз». Гребцы наверняка умеют быть носильщиками, ведь товары и припасы на корабль нужно кому-то таскать. Укажи парную работу, ведомого и ведущего, и поедешь с удобствами, — произнёс я, а потом отошёл в сторону и поднял с земли длинную толстую жердь и одеяло, тут же завязав концы узлами.
Меня или Броя такая ткань вряд ли выдержит и порвётся по целому, но лёгонькую девушку запросто.
Мира шептала и водила пальцами в воздухе, разбираясь с узелками нитей управления, что людьми неграмотными и далёкими от любого мастерства, будь то некромантия или заклинание стихий, воспринимается как само создание колдовства. Ученики или мастера,
недавно прошедшие квалификацию, часто сопровождали свои действия пасами рук или бормотанием, и Мираэль здесь не исключение.
Я несколько раз попробовал согнуть деревяшку, дабы убедиться, что она не сломается, а потом быстро продел шест между завязанными концами одеяла. Получилось нечто вроде переносного гамака.
— Мира, — позвал я племянницу, оборачиваясь к ней.
Племянница стояла перед выстроенной в шеренгу шестёркой мертвяков, замерев и безвольно опустив руки. Она пошатнулась и начала заваливаться набок, отчего я едва успел её подхватить.