Такое утро! Сегодня непременно придет письмо. Торопливо оделась. Как же она проспала?!
Звонок.
Нет, нет! Это не соседка. Почтальон.
Ничто не существовало в мире — лишь белый, надписанный крупным почерком конверт. Прижав его к груди, с трудом дошла до дивана, дрожащими руками распечатала. Строчки расплывались.
«Дорогая мама, пока все не наладилось, не хотел писать. Работаю. Живу в общежитии, как когда-то давно-давно. У нас тумбочки и хороший гардероб, который из ольхи сварганили сами ребята. Работаю техником. Представь себе! Двое ребят — Женя и Владек — у меня в подчинении. Не веришь? Я и сам себе долго не верил. Теперь я, кажется, немного освоился. Все же два курса мне кое-что дали…»
Елена Ивановна счастливо улыбнулась.
«Насчет поесть у нас полный порядок. Борщи приносят на наш участок в термосах. Мне выдали ватник, сапоги и шапку. Женька и Владек — мировые ребята. Работают безотказно дотемна, потому что нас ждут строители.
Напиши мне, мама. Я думаю, что поступил правильно. Но ты напиши. А тебе я ничего не сказал, потому что незачем обсуждать то, что и так ясно. Тебя целую крепко. Твой сын Василь».
Без конца читала она это письмо, каждая строка имела свой особый смысл. Боялся он «обсуждать» свое решение. Боялся ее слез, ее просьб. Не уверен был, что выстоит. И не ушел бы, не уехал — не оставь она их с Николаем наедине. Чем-то обидел Николай. И во всем письме ни слова о нем, только между строк — знать его не хочу!
Она не замечала суровости, даже иногда черствости Николая. Почувствовал Вася. Но ведь в те военные годы слишком рано взрослели такие мальчишки, как Николай. А Вася бы ответил: разве суровость исключает доброту, чуткость?
Работаем дотемна… нас ждут строители… И от нас кое-что зависит! Сознает какую-то свою значимость. Пробует силенки.
Все верно, мой мальчик. Все хорошо. Недоучился, так еще наверстаешь. И пусть сейчас больше тревог, чем тогда, когда ты был рядом, но ведь это уже другие тревоги. Совсем другие.
— Может, всего этого и не следовало говорить, но вы на море человек новый, вот и пришлось дать вам, так сказать, дружеский совет.
— Благодарю за совет, за внимание. Но…
— Что «но»? — Капитан выжидающе посмотрел на Татьяну.
Однако та не торопилась разъяснять свое «но». Думала, как лучше ответить. Продолжать в том же духе, намекнуть на симпатию к Виктору или сказать, что этот человек ей совершенно безразличен. А безразличен, так и говорить не о чем. Исключается. Ведь и волнение капитана вызвано отнюдь не беспокойством за моральный облик ее и Виктора как членов экипажа. В самом деле, что тут страшного: молодой, неженатый парень ухаживает за такой же свободной женщиной. Ухаживает деликатно, ничего пошлого. Он не переступал порога ее каюты. Разве что заходит в лазарет, как все, да и то редко.