Да, все получилось как нельзя лучше. И Николай Степанович слишком уж внимательно смотрит на экран.
Еле заметно Татьяна коснулась плечом его плеча. Не почувствовал? Нет, притворяется или думает, что у нее вышло случайно. Оба увлечены погоней.
Несколько минут переждать… Она снова наклоняется, чтобы лучше разглядеть, что происходит на экране.
Он вздрогнул, повернул к ней голову. Глаза их встретились. Его взгляд скользнул по ее щеке, задержался на полуоткрытых губах. И Татьяне показалось, что этим взглядом он ответил: думаю о тебе.
Она чувствовала тепло его руки. Что происходило там, на ярко освещенном полотне, ни он, ни она не видели. Каждый из них чего-то еще ждал.
Погас экран. Николай Степанович едва успел отнять свою руку, как вспыхнул свет. Татьяна медленно встала, направилась к выходу. Ждала, что каким-нибудь вопросом он остановит. Но капитан остался сидеть в своем кресле и заговорил со старшим механиком.
Татьяна вошла в коридор. Громко переговариваясь, моряки расходились по каютам. Она открыла дверь в лазарет. Должен же Николай найти какой-либо предлог, зайти или хоть бы позвонить сюда.
А дальше? Всегда ждать, искать с ним встреч, ревниво ловить взгляд, который он украдкой бросит на часы, ссориться, мириться и опять ждать. Ведь он даже сейчас более сдержан, более уравновешен, чем она.
Но она перешла тот рубеж, за которым уже смешно и глупо играть в «официальность». На столе телефон. Набрать номер, услышать его голос. Говорить она ничего не будет. Только услышать его басовитое: да, да?
Легкий стук, и дверь в лазарет открылась. Виктор неуверенно перешагнул комингс.
Она молча поднялась. За спиной Виктора, в коридоре, кажется мелькнула белая куртка Дзюбы. Нет, показалось.
Совсем близко от ее лица, в полутьме, его лицо, растерянные счастливые глаза…
— Ты кому-нибудь сказал, что идешь ко мне?
— Важно ли это, Танюша?!
— С ума сошел! — прошептала она.
— Да, да, сошел с ума!
— Если ты не хочешь, чтобы меня перестали уважать…
— Танюша, милая.
— Тише. Мы еще обо всем поговорим. — Сейчас она не могла заставить себя даже улыбнуться. — Дай честное слово, что все останется как прежде. Так надо.
— Почему? Кому это надо? — спросил он.
— Я уже сказала, чтобы никто не посмел о нас плохо подумать.
— Разве так важно, что скажут?! Важно самим знать.
— Я тебя прошу! — Произнести эти слова ей удалось мягко, ласково.
— Если ты просишь…
Она закрыла ему рот ладонью. И он поцеловал ладонь.
— А сейчас я выйду..
По коридору, как назло, разгуливал Любезнов. Сердце Татьяны замерло. Только его здесь не хватало! Неужели видел Виктора?