— Никакого, — ответил я. И посоветовал тёте: — А вы покапайте в нос капельки — оно и пройдёт. Мама всегда мне капает.
— Спасибо за совет, — сказала тётя. — Я обязательно покапаю.
А мама сказала мне:
— Не говори глупости.
А потом сказала тёте:
— Ему сегодня никакого места занимать не нужно, — сказала мама. — Ему ещё привыкнуть надо к гонкам. Только потом…
— Да-да, я понимаю, — сказала тётя и что-то записала в свою тетрадку, а дядя ничего не говорил, а только водил своей камерой по мне, так что мне это даже надоело, потому что надо стоять и всё время смотреть на дядю, чтобы получиться. И я показал ему язык.
Тут папа прикатил ещё один мотик, мы с Лёхой сели, папа завёл их, и мы поехали вдоль забора, развернулись и поехали назад, и даже не упали, а дядя всё снимал и снимал, а тётя всё сморкалась и сморкалась — такая она была больная. Потом дядя с тётей сказали нам спасибо и ушли. И папа тоже ушёл, чтобы вернуть мотик.
Жаль, что мы про книжку рекордов Гинесса узнали слишком поздно, а то бы Леху туда непременно записали, и тогда папа смог бы купить на премию новые колеса с шипами, а мама — чего-нибудь вкусненького.
Мы пошли в машину, чтобы пообедать из термоса. А в это время гонялись другие, и даже тёти. А потом всех построили возле ящиков и стали награждать тех, кто всех перегнал. Они влезали на ящики, про них дядя Петрович говорил хорошие слова, давал им грамоты, медали и подарки.
И меня неожиданно наградили тоже, но не медалью, а большой машинкой в специальной коробке, потому что я участвовал самый первый раз в своей жизни. И Лёху тоже наградили машинкой, потому что он самый маленький, хотя и не участвовал, зато упал вместе с дядей Петровичем. И всё время играла громкая музыка из больших ящиков, все хлопали в ладоши и кричали «ура!»
А через несколько дней по телику показали Лёху. Только одного Лёху и никого больше. Да и его показали совсем мало: как он проехал и въехал в сугроб. И всё. Выходит, зря папа бегал за чужим мотиком, зря мы с Лёхой ездили туда-сюда и обратно, зря мы с Лёхой отвечали на вопросы простуженной тёти, а дядя зря нас снимал на свой телик.
А мама сказала, что, может быть, у них не получилось про нас про всех сразу, а получилось только про Лёху, потому что у тёти был насморк и её не записали на радио. Но я твердо решил, что больше сниматься не буду. И не в том, конечно, дело, что меня не показали. А в том что… Но всё равно обидно.
И всё-таки, что ни говорите, а на мотиках гонять куда интереснее, чем всей оравой гоняться за одной шайбой.