Веня вытащил его раз к озеру за березняком, километрах в трех от палаток, и Петя принялся ходить туда каждый вечер. Как-то после Веня наткнулся на него. Петюня лежал в траве на отлогом бережку и читал стихи. Слова тянул и вместо «ч» отчего-то произносил «шь». Водяная гладь гулко разносила: «Де-етошька, все мы немножко — л-ло-ошади…»
Стал Петя бывать и в клубе, где меж техникумовскими и местными часто возникали стычки. Посмотрев кино, уходил, на танцы не оставался. Донимать, подшучивать над ним перестали и вообще как-то забыли о нем. Живет человек, ходит рядом, вроде он есть, конечно же, есть, а вроде и нет…
Накануне отъезда из деревни, под вечер, устроили прощальный ужин. Расположились вокруг костра, выпивали, ели печеную картошку, болтали. Петюню наградили неожиданным вниманием: старались налить ему, уговаривали выпить:
— Давай, Петюня, давай.
— Что за мужик? Не куришь, не пьешь.
— Ну-ка вздрогни с нами вместе!
Веня произнес тост в его честь — скромный, мол, хороший парень, отличный в работе, в учебе не дурен, плохо только — в стороне как-то он, тут и коллектив виноват, и самому подумать надо…
Петя со всеми соглашался, кивал головой и, уступая просьбам, выпил несколько рюмок.
Люся хихикала, ерзая на бревнышке рядом с красивым, тонким и угловатым гитаристом Никитой. Перешептывалась с ним, глядела восхищенно и кончиком языка водила по своей верхней тонкой губе… Петюня отводил от нее взгляд и как зачарованный смотрел на огонь. Костер кипел и щелкал, дышал жаром и наливал свинцом голову. Тысячи злых духов играли в огне тенями, заползали в Петюню и распирали грудь. Кто-то, словно через перегородку, шептал: «Ты, Петя, одинокий рыцарь печального образа, у тебя высокие запросы, тебя полюбит звезда экрана…» Забренчала гитара. Петя поднял голову, но там, где, как ему казалось, должна она звучать, никого не было…
— Пойдем в клуб на танцы, Петька, — опять откуда-то из пространства позвал голос.
Петя поднялся во весь гигантский свой рост, расправил могучие свои плечи.
И пошел!
Ноги ступали широко, руки взмахами раскидывали воздух, грудь вздымалась, норовила разорвать рубаху, глаза горели — шел по земле былинный русский богатырь, красавец Петюня!
За ним трусило пятеро запыхавшихся техникумовских. А впереди, словно оскалясь, пылал растерзанный по горизонту, изрубленный углами холмов закат.
В клубе Петя окинул сверху взглядом танцующих, рассек, словно таран, людскую массу, взял за шкирку какого-то паренька из местных и легко швырнул в сторону, будто убирал с дороги никому не нужную вещь, обнял его испуганную партнершу и, расталкивая спиной и задом окружающих, довольно легко повел по кругу.