— Дети мои, здесь ли капитан Харлаков?
Солдаты молчали, так как на посту разговаривать было не положено. Поп Йордан не знал этого, а потому спросил еще раз, здесь ли капитан Харлаков, и услышал за своей спиной сиплый голос, обращенный к нему:
— Кто ты такой, поп, что спрашиваешь о капитане Харлакове?
Отец Йордан обернулся и увидел старшего унтер-офицера в каске и с карабином за спиной. На сапогах унтер-офицера звенели шпоры. От него сильно несло конским потом.
— Ты разве не знаешь, отче, что солдату на посту запрещено разговаривать?
— Мы не служили в армии, господин унтер-офицер, и поэтому не знаем.
— А надо бы. Капитана Харлакова нет. Он на операции. Здесь сейчас Григоров. Если хочешь говорить с Григоровым, я ему доложу.
— Доложи ему, ради бога, а то как попали сюда, так и выйти не можем.
— Я ему доложу, но смотрите не отнимайте у него времени попусту. Этот, что с тобой, кто он?
— Иеромонах Антим из Клисурского монастыря.
— Входите, да не трепитесь чересчур много.
Унтер-офицер повернул ручку и открыл дверь. За широким письменным столом сидел околийский начальник Григоров в новой форме и что-то писал. Он сочинял очередное распоряжение для населения и, не поднимая головы, спросил унтер-офицера:
— Что, новые нарушители, Геннадий?
— Эти по другому делу, господин начальник. Из духовенства.
— Надоели они мне все! — прохрипел Григоров, поднимая голову, и увидел протоиерея Йордана, который смотрел на него и улыбался.
— Ба, ты-то зачем здесь, отче?
— Капитан Харлаков нас вызывал, потому и пришли.
— Зачем же вы понадобились капитану Харлакову?
— Не можем знать.
— Как будто у капитана Харлакова нет других дел, как только с вами заниматься. А может быть, по поводу того нелегального, что вы укрывали в церкви?
— Какой нелегальный? — удивился протоиерей. — Это клевета!
— Не притворяйся дурачком, отче. Не забывай о своем духовном сане!
— Ты знаешь мои убеждения, Григоров. Я всегда был и остаюсь радикалом. Я был за эту власть еще до того, как ты надел свой мундир. Нелегального в церкви не было. Ты знаешь, кто скрывался там…
Околийский начальник покраснел, услышав намек попа на Митрушку и на кадушку с мукой, на его позор!
— Протоиерей Йордан Попов! — повысил голос Григоров. — Мы знакомы с тобой давно. Незачем клясться в патриотизме. Патриотизм сейчас нужно доказывать делом, а не словами.
— Я готов.
— Если ты готов, приглашаю тебя на большую операцию, которую мы наметили с капитаном Харлаковым. Одно дело петь литургии и совсем другое — участвовать в операциях!
— Я готов на все, но духовный сан не позволяет мне носить оружие.