— Не позволяет? А пистолет, который я тебе дал? Где он? Ты, случайно, не дал ли его медковскому попу Андрею или собрату своему Михаилу?
— Пистолет я сдал властям. А за медковского попа Андрея и за собрата Михаила я не ответчик. Как божий слуга, я честно выполняю свой долг. И буду выполнять его до конца своей жизни. Вот так.
— Хорошо. Сейчас посмотрим, как ты его выполнишь.
— Я готов, но с оружием мы дела не имеем.
— Придется, если припечет.
Григоров засмеялся и нажал кнопку звонка. В комнату вошел старший унтер-офицер и козырнул.
— Рота построена, Геннадий?
— Чистят пистолеты!
— Скажи им, пусть выходят на улицу перед околийским управлением и садятся в грузовик. Второго грузовика не будет. Я поеду за вами на легковой машине, а поп Йордан сядет в грузовик рядом с шофером. Назначаю его проводником шпицкоманды. Он знает здешние дороги.
— Григоров, вы распоряжаетесь мной как подчиненным. Вы бы спросили: могу я или не могу?
— Ты мобилизован, отче, лично капитаном Харлаковым! Я ничего не могу изменить. Сядешь в кабину с шофером и будешь ему показывать дорогу. О каком селе тебя спросят, туда и покажешь дорогу. Капитан Харлаков выехал с первой командой. Сейчас наш черед. Больше ничего не знаю.
— На, Григоров!
— Никаких «но», отче! Если хочешь, могу тебе вручить мобилизационное удостоверение. Если не поедешь, будем считать тебя дезертиром.
— Меня только видинский митрополит отец Неофит может мобилизовать. Канонически только он имеет такое право, а не вы!
— Не до этого сейчас, батюшка! Идем, а то время уходит. — Он взглянул на часы и встал.
Протоиерей попытался еще что-то возразить, но в это время унтер-офицер сказал, что моторы заведены и в машине его уже ждут.
Пока разбирались с попом Йорданом, иеромонаха Антима из Клисурского монастыря перевели в соседнюю комнату и велели ждать дальнейших распоряжений Григорова. Ему пообещали на другом грузовике доставить его в Клисурский монастырь.
А на улице, перед околийским управлением, уже тарахтел военный грузовик. В его кузове стояли те же самые «хорошо одетые господа», которые совсем недавно чистили пистолеты в большой комнате. Увидев их, протоиерей Йордан вздрогнул. Он хотел что-то сказать, но Григоров открыл дверцу кабины и произнес:
— Проходи, отче! Даем тебе самое лучшее место в машине!
— Меня не испугаешь! — ответил ему протоиерей и вскочил в кабину, придерживая одной рукой рясу, чтобы не зацепиться за дверцу.
— Знаю, что ты храбрый!
— Да, я храбрый! Не прячусь по бочкам с мукой!
Последней фразы Григоров не слышал, потому что протоиерей произнес ее очень тихо, и притом тогда, когда дверца кабины уже закрылась.