Дёблингское заведение для душевнобольных представляло собою частный санаторий, где в распоряжении Сечени были удобные апартаменты. В Дёблинге он смог продолжить свою политическую и публицистическую деятельность. Он принимает бесчисленное множество посетителей. Супруга его врача доставляет в надежное место рукописи Сечени, которые вскоре публикуются в лондонской печати. В случае необходимости Сечени посылает в Лондон сына, снабдив его указаниями. Он пишет статьи в «Таймс»… Prince Consort[95] Альберт, супруг английской королевы Виктории, получает из «Таймс» и от лорда Аугустуса Лофтуса, английского посла в Вене, такую информацию, которая приводит в полнейшее отчаяние графа Аппони, имперского посла в Лондоне.
Конечно, об этих контактах было известно венской полиции, — да и как ей было не знать! Посол и Томас Берд, венский корреспондент «Таймс», частенько наведывались к Сечени. Берда даже собирались выслать из Вены, однако затем уладили дело половчее: «побеседовали» с корреспондентом «Таймс». Впрочем, я, кажется, об этом рассказывал.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Да, верно! Просто поражаюсь, насколько точно вы помните все подробности. Благодарю!
Так тянулось из года в год, и все сходило гладко. Но наконец эрцгерцогу Альбрехту, тогдашнему наместнику Венгрии, надоело смотреть сквозь пальцы на неуемную деятельность Сечени. В 1859 году он обращается к министру полиции барону Кемпену и требует принять решительные меры. Министр призывает вмешаться князя Лобковица, наместника Нижней Австрии. Лобковиц осторожен, поэтому предостерегает министра:
«У Сечени нет более пылкого желания, нежели схлопотать в глазах соотечественников и своей родины мученический венец и кончить жизнь на плахе».
Тем самым Лобковиц внушает мысль, чтобы дело пока что не доводили до суда; лучше установить наблюдение за посетителями Сечени и затруднить его связи с внешним миром.
Но эрцгерцог Альбрехт вновь настаивает на более решительном вмешательстве. Это вынуждает господ полицейских 3 марта 1860 года учинить обыск в дёблингском обиталище Сечени, а также у его друзей, знакомых, у его сыновей и даже у письмоводителя.
При обыске было конфисковано несметное количество бумаг, черновых рукописей, корректурных оттисков, дневников, заметок и адресованных ему писем; материала хватило бы и на добрых полдюжины судебных процессов по обвинению Сечени в оскорблении императорского величества и измене. Объявить Сечени вменяемым не составило бы ни малейшего труда, поскольку официально он никогда не был объявлен сумасшедшим. Однако полиция, оказавшаяся похитрее эрцгерцога, изобрела поистине дьявольский план: упрятать Сечени в казенный сумасшедший дом. Тем самым изоляция будет полной, и мученического венца ему не получить.