Клепиков намекал, когда говорил об учебе, на недавно законченные Беляевым высшие командные курсы «Выстрел», после которых майор был назначен комбатом в полк Клепикова. В боях за плацдарм показал себя, оправдал на все сто процентов лестные аттестации, пришедшие с ним в личном деле.
«Везучий», — говорили в дивизии про Беляева, и доля правды тут, конечно, была. И до войны институт успел закончить, всю войну чуть не с самых первых дней провоевал и уверенно двигался по служебной лестнице, правда, не пропуская ни одной строевой ступеньки, но и особенно подолгу тоже нигде не засиживаясь: был взводным, командиром роты, замкомбата, начальником разведки полка и вот теперь стал комбатом с перспективой хорошего дальнейшего роста — его сразу по прибытии в дивизию хотели оставить в штабе, но вмешался комдив — генерал Хетагуров, питавший слабость к «своим» выдвиженцам. Хетагуров так и сказал: «Пускай в строю, на батальоне, себя покажет, а в штаб всегда взять успеем. Академики и в комбатах нужны».
Резон в генеральских словах был прямой. Для того, чтоб «проявиться» в штабе, даже дивизионном, нужно время, а комбата видно сразу, пусть и во втором эшелоне, через полмесяца можно уверенно судить о командных качествах командира.
Беляев пришелся ко двору. Все у него получалось без тычков в спину и без суматохи — комбат «поводырей» не требовал, дело знал и воевать умел и то, что умел лично, не превозносил до небес, был такой грех у некоторых — сделают на гривенник, а нашумят-наплетут в донесении на весь целковый, в наградных листах был даже скуповат, и это политотдел дивизии отметил, но Клепиков вступился за комбата: «А я зачем? Что комбат недодал, я своей властью прибавлю. Хуже, когда осаживать приходится».
Однако, несмотря на сухость в оценке заслуг вверенного ему батальона, майор Беляев не давал наступать себе на мозоли, когда деятельность батальона пытались принизить даже командиры самых высоких степеней. Всем еще помнился случай с офицерскими занятиями, на котором начарт генерал Зеленцов, по карте, на участке беляевского батальона, показывая обстановку, сказал собравшимся офицерам: «Вот что, товарищи, мы имеем по данным нашей артиллерийской разведки».
Беляев мог бы промолчать, но не промолчал, а встал и доложил, что участок нанесен не по данным артразведки, а попросту скопирован с его карты и является результатом работы штаба батальона, и для сравнения предъявил свою карту. Генерал побагровел и сорвался: «Артиллерия вправе использовать все данные, накопленные всеми видами разведки корпуса». — «Но не выдавать же их за результат активности собственной разведки», — поддержал комбата Хетагуров, и разгорелся такой сыр-бор, который своей властью гасил сам начштаба корпуса.