Полк Клепикова одновременно с соседями вышел к полотну железной дороги, когда в корпус Шеменкова, в который входила дивизия Хетагурова, прибыл командарм. Поняв, что если армии сегодня удастся прорвать фронт обороняющихся, то это произойдет, вероятнее всего, здесь, сам командующий приказал бригаде «катюш» прямой наводкой дать несколько залпов по позициям перед железной дорогой.
Дивизия Хетагурова на глазах командующего к самому концу дня захватила три с половиной километра полотна железной дороги. Прямо с передового корпусного НП командующий армией доложил по ВЧ Жукову. Маршал, видно, сверялся по карте, ответил не сразу, а потом сразу жестким и властным голосом ответил короткой условной фразой:
— Начать игру!
Это было разрешение Ставки на ввод танковых армий и корпусов. Прокатившись обратно по всей подчиненности от маршала до переднего края, этот приказ до исполняющего обязанности командира взвода старшины Фомина дошел в лице заместителя командира батальона капитана Абрамова.
Взвод занимал только что отбитый станционный пакгауз и, не получая приказа на дальнейшее продвижение — идти было некуда, впереди только свежая снежная целина и лесок — начал располагаться на ночлег, потому как справа и слева подтянулись вторые эшелоны, тыловые части, и горловина прорыва заполнилась и стала расширяться по обе стороны вдоль полотна железной дороги. Полк Клепикова временно оставался на месте, и, хотя приказа на остановку никто не получал, кое-где народ начал притыкаться среди развалин, по подвалам и просто в затишке, прямо на снегу — двое суток боя давали себя знать.
— Как люди умеют устраиваться! — весело сказал Абрамов, высвечивая фонариком темноту пакгауза и вповалку лежащих бойцов. — Молодец, старшина! Люди отдыхают, охранение налажено, а я тебе подарок привез. Сколько у тебя народу?
— Осталось девятнадцать, — ответил Фомин.
— В санях полушубки. Интенданты должны были передовые части одеть к началу наступления, а с нашим полком запоздали. Командующий, когда тут был, заметил и кому надо хвост накрутил. Получай обновки. И чтоб к утру все одеты были. Комдив, ему тоже, говорят, рикошетом досталось, пообещал командующему лично проконтролировать.
Пока отсчитывали полушубки, прибежал ротный, Абассов.
— Поднимай людей, старшина.
Потом увидел Абрамова и на вопрос замкомбата ответил, что приказано поднимать роту и усаживать на танки для дальнейшего движения вперед. Гранат и патронов брать по возможности больше. Танки, они железные, на них много увезти можно.
Абрамов из слов ротного понял, что обстановка резко переменилась, и он, развозя полушубки по ротам по приказанию генерала Хетагурова, еще не знал, что батальон попал в танковый десант. Однако капитан быстро сориентировался, вместе с Абассовым из роты уточнил по телефону суть нового приказа у комбата. Абрамов заканчивал разговор, когда Беляев спросил его: