Вторые эшелоны армии шли в относительном порядке, сохраняя уставную структуру и привычное деление на роты, батальоны, полки и дивизии, зато в ударной группировке, в танковом десанте, сложилась сама собой новая тактическая единица — штурмовая группа. Она не нуждалась в ежеминутном контроле, командах свыше, кроме одной, уже отданной, — вперед!
Попробуй командовать, если полк Клепикова двигался вперед на танках трех танковых полков и танковые рации работали в трех разных диапазонах. Оставалось целиком полагаться на командиров, оказавшихся во главе новых тактических единиц.
Взвод на самоходках СУ-76 под командой Фомина, замешавшись в общем потоке армады танков, артиллерии и других подвижных частей, далеко оторвался и от ядра клепиковского полка, и от своих танковых начальников. Километров на тридцать. Так и катили следом за передовыми бригадами танкового кулака, не останавливаясь и не сворачивая, поскольку направление заданное как директивное вполне совпадало, а останавливаться не было никакой необходимости.
За четверо суток боев старшина понемногу узнал людей взвода, и они узнали его. Командиров не выбирают, но солдатское отношение к себе Фомин чувствовал и по прошествии короткого времени наверняка знал, кому надо приказать по полной форме и букве устава, а кого просто подтолкнуть, с кого потребовать, а кому просто кивнуть.
Замкомвзвода, сержант Ряднов, обязанности свои знал, в бою не терялся и под Сулкувом показал, что положиться на него можно. Лично разнес дзот трофейными фаустпатронами и грамотно блокировал огнем второй, пока группа Фомина без особых хлопот не подавила эту огневую точку, которая могла при другом раскладе наделать дел.
Братья Сергушовы, расчет одного из двух дегтяревских пулеметов, приходившихся на взвод, держались друг за друга везде, и, видя в бою, на ходу, на стоянке кого-нибудь одного из них, надо было поблизости смотреть и второго. Они все время держались парочкой, по-родственному.
Сибиряк Кремнев, сухощавый, неразговорчивый силач, родом откуда-то с Оби, напротив, в одиночку таскал еще, кроме автомата, симоновское противотанковое ружье и управлялся с ним на редкость сноровисто, работая в бою «за взводную артиллерию», как про него сказал Фомину Ряднов. Все во взводе привыкли к его необычайной силе и охотничьей выносливости, и это было предметом подначек, к которым Кремнев, как все сильные люди, относился спокойно.
— Афанасий, — говорил при нем бывший строитель каналов Ленька Пахомов, — ты бы поменял свою дубину на пушку. Нам сорокапятка во взводе позарез нужна.