Нельзя дать никакого объективного правила вкуса, которое через понятие определяло бы, что прекрасно. Всякое суждение из этого источника есть эстетическое, то есть чувство субъекта, а не понятие об объекте служит основой его определения. Искать принцип вкуса, который давал бы общий критерий прекрасного через определенные понятия, – это бесплодное усилие, так как то, чего ищут, невозможно и в себе самом противоречиво. Всеобщая сообщаемость ощущения (нравится или не нравится), и притом такая, которая имеет место без понятия, согласие, насколько это возможно, всех времен и народов по отношению к этому чувству в представлении известных предметов – это эмпирический, хотя слабый и едва ли достаточный для задачи критерий происхождения вкуса, доказанного столь многими примерами, от глубоко скрытой для всех людей общей основы согласия в оценке форм, в которых им даются предметы.
Поэтому на некоторые продукты вкуса смотрят как на образцовые, как будто бы вкус можно приобрести путем подражания другим. Вкус всегда должен быть личной способностью. Тот, кто подражает образцу, поскольку он достигает своей цели, хотя и обнаруживает уменье, но обнаруживает вкус только постольку, поскольку он сам может судить об этом образце[53]. Но отсюда следует, что высший образец, первообраз вкуса – только идея, которую каждый должен создать себе сам и по которой он должен судить все, что может быть объектом вкуса, примером оценки путем вкуса, и даже чужой вкус. Идея означает, собственно, только понятие разума, а идеал – представление отдельного существа как адекватного этой идее. Поэтому каждое суждение вкуса, которое основывается на неопределенной, конечно, идее разума о максимуме, но в то же время может быть представлено не через понятие, а только в частном представлении, лучше называть идеалом прекрасного, какой мы стремимся в себе создать, хотя мы им и не обладаем. Но оно будет идеалом только воображения именно потому, что основывается не на понятиях, но на изображении, а способность изображения есть воображение. Но каким образом мы доходим до такого идеала красоты? Априори или эмпирически? И какой вид красоты пригоден для этого идеала?
Прежде всего, надо заметить, что красота, для которой следует искать этого идеала, не есть нечто неустойчивое. Через понятие объективной целесообразности она должна быть фиксированной красотой, следовательно, должна принадлежать объекту не совершенно чистого, но отчасти и интеллектуального суждения вкуса. То есть там, где в ряду основ суждения должен иметь место идеал, в основе должна лежать какая-нибудь идея разума по определенным понятиям. И эта идея априори определяет цель, на которой и основывается внутренняя возможность предмета. Нельзя мыслить идеал красивых цветов, прекрасной меблировки, прекрасного вида. Но и красота, зависящая от определенных целей, как, например, красота дома, красота прекрасного дерева, прекрасного сада и так далее, не дает возможности представлять для нее какой-либо идеал, предположительно потому, что цели через это понятие недостаточно определяются и фиксируются. Следовательно, здесь целесообразность почти так же свободна, как и при