Кто-то постучался.
— Войдите!
Дверь распахнулась, и подобно аравийскому урагану, сразу затмившему для Казуева и свет солнца и всю радость бытия, в номер ворвался Бирка. Он кинулся к Товсултану и заключил его, тотчас одеревеневшего от тоски и злости, в свои объятья.
— Дружище! Как я рад, что ты здесь! Узнал случайно. Ах, чтоб ты всегда был счастлив!
— Сколько? — мрачно спросил Казуса.
— Что?
— Сколько я должен тебе поставить водки, чтобы ты выпил и убрался?
— Брат мой, — сожалеюще-укоризненно покачал своей маленькой бараньей головой Бирка, — зачем такие разговоры между двумя чеченцами, случайно встретившимися в столице! Ведь всем известно, что я давно не пью, особенно за чужой счет. Времена теперь другие, и сейчас у меня столько денег, что я мог бы купить всю эту гостиницу.
— Так быстро все переменилось? Еще несколько дней тому назад у меня во дворе ты ел огурец и был этим счастлив.
— Да, так все переменилось! — Бирка самодовольно хрюкнул. — Сейчас я еду в одну длительную сверхответственную командировку, а святой Жума денег на это не жалеет. Тебе нужны доказательства? Пожалуйста!
Бирка подошел к двери, распахнул ее и позвал: «Тоня!»
Послышался легкий шум, и, толкая впереди себя двухэтажный подвижной столик с яствами и питьем, в номер вошла официантка. Она поздоровалась с Казуевым и принялась переставлять на большой стол все, что стояло у нее: тут были самые дорогие вина, коньяки и самые изысканные блюда. Выходит, что все это приготовлено заранее. «Ловок, шельмец! — подумал Казуев. — И в кармане действительно шевелится копейка…»
Официантка вышла, увозя пустой столик.
Бирка победительно поглядывал то на Казуева, то на роскошный стол. Кажется, начало было неплохим. Не зря он снова пошел на риск и, не согласовав с Жумой своих действий, вместо Сочи махнул в Москву вслед за Товсултаном. Дело в том, что были все основания опасаться, не поехал ли Казуев в столицу с жалобой на дела в Тийна-эвл. Бирка не без основания рассчитывал, что если он обезопасит Казуева, заставит его отбросить свое намерение жаловаться, то заслужит этим великую благодарность и Жумы и Ханбекова.
— Если у тебя так много денег, — пожал плечами Товсултан, — то я не понимаю, зачем ты ко мне пришел и что тебе от меня надо.
— Мне надо от тебя только одно — чтобы ты выпил со мной, — дружелюбно ответил Бирка, наливая себе коньяка, а собеседнику — сухого вина из опасения, что коньяк он пить сразу не станет.
Выпили. После горячего душа прохладное вино показалось Казуеву особенно приятным.
— Ах, как прекрасно можно жить, если отбросить все распри и козни! — вздохнул Бирка, отправляя в свою пасть кусок хлеба, в два слоя намазанный икрой — сперва красной, потом черной.