— Иди туда!
— Что это значит? — возмутился парень. — Немедленно отпустите меня или пойдемте в милицию! Провокаторы!
Двое вновь пришедших взяли Салмана под руки и затолкали в соседнюю комнату. Щелкнул замок.
— Братья мусульмане! — начал Усман, руководивший всей операцией. — Мы должны сейчас же решить участь этого нечестивца.
— Расстрелять его, расстрелять! — в один голос сказали двое.
— Да, — продолжал Усман, — его злодеяния безмерны. Вы все были свидетелями того, что он покусился на честь женщины большой и уважаемой тейпы. И уже за одно это по адату отцов он заслуживает жестокой казни.
Салман довольно хорошо слышал все, происходящее за дверью, и думал: «А что, они ведь и в самом деле могут прикончить. С этих фанатиков станется».
— Но, братья, — голос Усмана фальшиво дрогнул, — хотелось бы обойтись без кровопролития. Какие будут предложения о мерах возмездия?
Предложения посыпались одно за другим.
— Расстрелять!
— Выслать из аула!
— Запретить в течение года есть шашлыки!
— Ну, это уж слишком жестоко. Лучше расстрелять. Пусть не мучается…
Ни к какому решению прийти не смогли. Тогда Усман сказал:
— Придется посоветоваться с самим.
Он достал из кармана портативную рацию, известную под названием «ходилка-говорилка», и стал вступать в связь:
— Мекка! Мекка! Я Медина. Я Медина. Как меня слышите? Вызываю на переговоры Муму. Вызываю Муму…
Послышался недовольный голос шейха:
— Я — Мума. Что там? В чем дело?
— Докладываю, — Усман вытянулся в струнку. — Операция «За честь горянки» успешно завершена. Какие будут указания относительно дальнейшей судьбы Цыпленка?
— Я же тебе ясно сказал, — пробурчал Жума, — или смертная казнь или женитьба на…
Голос осекся, связь прервалась.
— Это гениально! — в один голос воскликнули Халипат, Мелижа и Унисат. — Но на ком женитьба?
Усман встряхивал свою «ходилку-говорилку», стучал ею по лбу, но все тщетно — связь не восстанавливалась, техника подвела…
— На ком шейх велел его женить? — теребили женщины Усмана.
— Разрази меня аллах — забыл! — руководитель операции еще раз стукнул себя по лбу рацией.
— Да как же так?
— Вот так!
Усман мысленно казнил себя. Какой позор! И с чего он взял, что судьбу Салмана надо решать вместе со всеми участниками операции, как решают судьбу санаторной путевки на заседании профкома? Шейх дал на сей счет точные и ясные указания. А он непостижимым образом забыл их и развел тут демократию, чуть не до закрытого голосования дошел… Вот они пережитки проклятого воспитания, не до конца выкорчеванные корни прошлой жизни! И как же они сильны, эти пережитки и корни, если в ответственнейший момент могут внезапно сказаться даже в таком безгранично преданном Жуме человеке, как он…