Приходченко вошел в свой кабинет и растворил окно. Утренние запахи зрелого кавказского лета заполнили директорское обиталище. Казалось, и письменный стол, и арифмометр на нем, и шкаф с бумагами, и каждая бумажка на столе и в шкафу — все вместе с директором вдыхало эти запахи и хотело блаженно воскликнуть: «Ах, как хорошо!»
Постояв немного у окна, подышав свежим воздухом, полюбовавшись на далекие горы, Приходченко сел за письменный стол: его ждали дела. Все утро он подписывал бумаги, отвечал на телефонные звонки, беседовал то с агрономом, то с механизаторами, то с какими-нибудь еще посетителями.
Часов в одиннадцать, когда наступило относительное затишье, к директору вошла счетовод Тамара.
— Вы слышали, Савелий Лукич, новость? — таинственно спросила она.
— Что ты имеешь в виду?
— Как, вы ничего не слышали? О Салмане?
— А что о нем можно услышать? Что он замечательный ремонтник-рационализатор? Что у него золотые руки? Это мне известно давно.
— О, да! Рационализатор он превосходный. Добился того, что одним ударом укладывает троих. И ручки у него золотые. То эти ручки тянутся к Саше, то к Тумише, то к Мелиже…
— Перестань болтать! О его драке с Бахазой я знаю. Тут он не виноват. А насчет женщин — враки.
— Враки? Это я-то вру? Да знаете ли вы, что он, кроме того, всю ночь бегал по аулу и стрелял в женщин, стариков и детей? А вы, директор совхоза, спите и ничего ие слышите!..
— В каких детей он мог стрелять, если все дети ночью спят?.. Иди-ка, милая, лучше займись своей работой.
Тамара резко повернулась и с негодующим выражением на спине вышла.
Через несколько минут без стука дверь распахнул Ханбеков. Его первыми словами были:
— Слава аллаху! Наконец-то все в порядке…
— Разобрались! — радостно воскликнул Приходченко.
— Разобрались!
— Мне с самого начала было ясно, что парень ни в чем не виноват.
— Конечно! — охотно согласился Ханбеков. — А то, что он любит деньгу — кому до этого какое дело.
— Любит деньгу? Впервые слышу. По-моему, не больше, чем все мы.
— О, господи! Ты слышал, что о нем говорят? Не поймешь, где правда, где сплетни…
— Говорят, что он утопился.
— Не может быть! — Приходченко вскочил.
— Да ведь говорят же. Трупа, правда, не нашли, но нашли на берегу его пиджак и один ботинок. Мне рассказывали, будто он обесчестил в одну ночь четырех достойных женщин — Тумишу, Мелижу, Халипат и Унисат. Потом хотел их застрелить — Унисат, Халипат, Мелижу, Тумишу. Но ему не удалось, и вот он бросился в пучину Аргуна — другого выхода у него не оставалось!