— Ой, ребятки, лучше бы письмо, а? — Елена расслабленно опустилась на приступки крыльца.
— Пошли, — шепотом сказал старший Кочергин и, обхватив всех руками, подтолкнул в огород. А Елена, посидев минуточку, вдруг взметнулась торопливо:
— Переодеться надо. Неудобно так-то — в военкомат!
В военкомате Елена была впервые. В конце полутемного коридора — очередь. «Финчасть», — догадалась она. Были здесь знакомые женщины. Они удивились, когда Елена спросила последнего.
— Кто же у тебя там, на фронте-то?
— Ты ведь одна, без родных, кажется?
— Или кто из Евстигнеевых, родственников твоего мужа, деньги присылает?
— Ну не таи. От кого, от кого аттестат-то?
Елена поняла: отмолчаться не удастся — неловко. Ответила, чувствуя, как заливаются краской уши, шея, лицо:
— От мужа.
— Это от того, который переночевал две ночи? — ехидно поинтересовался кто-то из глубины коридора.
— Больше — четыре. А вам завидно? — Губы у Елены дрогнули. Она подняла злые, насмешливые глаза. Но женщины, даже те, что смеялись, глядели на нее с участием. Они будто принимали ее в круг обреченных на тяжкое тревожное ожидание. Елена погасила внезапно вспыхнувшую злость, с улыбкой поправила:
— Не две, а четыре. Даже пять. Четыре дня и пять ночей. Можете позавидовать. — И, усмехнувшись, добавила еще: — Да представьте, как везло: все время в дневную работала. Ночи-то — наши были!
Женщины засмеялись, задвигались, заговорили. Кто-то тянул из рук Елены извещение.
— Сколько там? Выкладывай.
— У нас секретов нету.
— Пятьсот? Бабоньки — пятьсот!
— Ого!
— Генерал он у тебя, что ли?
— Да нет, старший лейтенант. Как и сын мой Кузьма. Видала я его. Ничего мужик. Дорогу уступает. Вежливый. Добрая душа, видать.
— Кабы не добрая, разве прислал бы аттестат после четырех суток постоя?
Они пошутили, посмеялись и незаметно вернулись к разговору о деньгах, которые тем и дороги, что еще одна помимо треугольников весточка: жив, мол, я, фронтовик, жив!
— А бывает, деньги ишо приходят, а человека уж нету! Тю-тю, — вставил кто-то.
— Да, случается и такое…
Елена все не могла поверить, что от Ивана, с фронта пришли деньги. Когда подошла очередь, несмело протянула ярлычок в окно кассы, думая, что ей откажут. Но кассирша отсчитала деньги. Подавая их, сказала:
— Будете приходить двадцатого. Каждый месяц двадцатого.
— Я запомню, спасибо. — Елена просияла. Никакой ошибки нет, деньги именно от Ивана. И каждый месяц будет она приходить в эту говорливую, остроязычную и немного грустную очередь, слушать ее говор и постигать что-то, чего она раньше не знала, не чувствовала, не понимала.