— Вот и фатеры на зиму есть, — любовался работой Максим Ус. — Коли выкурят из Дубровы, отселева будем лупить по ягомостям.
На остров привезли запас муки, соли, даже котел, вывороченный из панской кухни. О том, что происходит на острове, знали только ревкомовцы и хлопцы из Усова взвода.
Исчезла из Хоромного и Соловьева Марылька. Сказала, что идет за реку, тетку проведать. Тайком переговорил Левков и с пастушками, гонявшими скотину на прибрежные покосы у Птичи.
— Ежели что такое заметишь, посылай подпаска. Нехай шпарит в ольшаник до наших постов, а мы уж тут сообразим, что делать, — толковал хлопчикам председатель ревкома.
Раза три из Перекалья добиралась маленькая хромоножка Лина, двоюродная сестра Марыльки. Обвешается котомками, положит в них краюх да корочек, посошок в руку и шкандыбает где дорогой, где полем — ни дать ни взять побирушка убогая. Завернет к Параске, лохмотья сбросит, не девка — лялька: глаза синими искорками горят, волосы льняной волной на плечи спадают. Подвернет искалеченную ножку на лавочке и слово в слово пересказывает, что велела передать Марылька.
— В Косаричах, Хоромцах и в Поречье легионеры стоят. Немного, человек по двадцать. Офицер у пореченского пола в доме живет, с поповнами под ручку гуляет, а ночью караулы обходят. Объявился ж и Казик Ермолицкий: говорили, в Хоромцах возле вахмистра отирается. Все по болоту шныряет да ищет броду на реке, чтобы как-нибудь через Затишье сюда поляков привести. Надеются из лесу как снег на голову свалиться на вас.
Когда приходила Лина, Параска посылала своего старшенького, Василька, за дядькой Максимом или Левоном. Чаще приходил Одинец и так дотошно все выпытывал, будто допрос снимал: и где у них посты стоят, и сколько пулеметов в каждом селе, и как к народу относятся?
Утром Лина снова натягивала свое тряпье, крест-накрест обвешивалась сумами. Тревожилась Параска, чтобы не схватили ее поляки.
— На ту сторону возле хутора на челне старый Кашпар перевезет, а там не тронут — нищенка, латышка, а нас они почему-то за своих считают. — И Лина, прихрамывая, покидала село.
Партизаны верили девушке и готовились встретить поляков у Затишья. Расставили посты, подстерегали на каждой лесной стежке. Тишина была тревожная. Из-за реки доходили слухи, что в имения и села прибывают новые части, по полям гарцуют уланы, рубят на ученьях лозу и хвастаются, что вот так же поснимают головы всем «рудобельским бандитам» и освободят усадьбу барона Врангеля. Однако уплывало лето, а они почему-то не торопились выступать на Рудобелку.