По мере того, как он перечислял имена и названия, живущая во мне Тьма словно просыпалась. Та ее часть, что по-прежнему находилась снаружи, сворачивалась в тугие кольца, словно испытывала те же чувства, что и я, когда вспоминал свое невеселое прошлое. Шаг за шагом… имя за именем… я по крупицам восстанавливал себя, одну за другой принимая в ладонь выскальзывающие из темноты искорки.
А может, это просто осколки?
Те самые, на которые разлетелась моя душа, а теперь, откликаясь на зов, неумолимо собиралась обратно?
И по мере того, как я вспоминал, отражение в зеркале тоже менялось. Сначала смотрящий на меня смазливый юнец растерял былую привлекательность и стал заметно старше. Затем его лицо посуровело, обзавелось рубцами и шрамами. Тщательно уложенные золотистые локоны растрепались и превратились в седые лохмы. Смешливые голубые глаза выцвели. Надменная улыбка сменилась на недовольно поджатые губы…
И вот из зеркала на меня хмуро уставился настоящий я. Тот самый, которого я неожиданно вспомнил и при взгляде на которого что-то неприятно ворохнулось в душе.
Артур Рэйш…
Теперь я знал, почему мне близко именно это имя. Осознал, кем я был и как таким стал. Вспомнил друзей, врагов, даже нового брата, которого так неожиданно обрел. Я все вспомнил. Абсолютно все.
Правда, осталось кое-что еще, что не давало мне покоя.
– Как я оказался здесь? – осведомился я, порывшись в памяти и обнаружив, что она по-прежнему неполна. Не хватало нескольких месяцев. А может, и дней, которые я провел между тем, как вышел из первохрама совершенно другим человеком, и тем мигом, когда осознал себя на темной стороне.
– Этого не могу сказать, – пожал плечами Лотий. Он же Лот. Он же много кто еще. Убийца и палач, от рук которого погибло немало моих коллег. – Мои воспоминания простираются ровно до того момента, как ты бросил меня умирать во Тьме. А куда ты умудрился вляпаться потом, я, сам понимаешь, знать не могу.
Я нахмурился и повернулся к тому, кого так долго считал врагом.
– Что? – ухмыльнулся бывший жрец, когда мы пересеклись взглядами. – Хочешь закончить начатое?
– Нет. Пытаюсь понять, зачем ты мне помогаешь.
– Скучно тут, Рэйш, – неожиданно признался Лотий. – Скука прямо-таки смертная. Поэтому я подумал: а почему бы и нет?
Я хмыкнул.
– Надеешься, что это поможет искупить грехи?
– Искупить не получится, – с сожалением покачал головой лже-жрец. – А вот немного сократить срок… говорят, Смерть милосердна. Однако забвения, как сам видишь, мне не соизволили подарить, поэтому я вынужден торчать в этой дыре и сходить с ума от безделья. Один. В темноте. В четырех стенах, от одного вида которых меня уже тошнит… оглянись, Рэйш! Разве не видишь, что это тюрьма?!