– И все? – напряженно уточнила магичка.
– Да. Но ты ведь на самом деле не об этом хотела спросить?
Под моим испытующим взором у Хокк неуловимо порозовели скулы. Потом она снова дернулась, ее взгляд смущенно вильнул, но, как я уже говорил, она была упрямой леди. И довольно решительной. Поэтому, в конце концов, все же пересилила себя, взглянула на меня прямо и четко спросила:
– Рэйш, мы с тобой спали?
Я только вздохнул.
– С чего ты решила?
– Значит, да? Ты поэтому пригласил меня пожить? – еще больше напряглась Лора. – Триш сказала, что это ты меня спас. Не целители. Не жрецы. Именно ты. И что теперь твоя Тьма живет во мне, поэтому мой дар стал таким мощным. Если память не совсем меня подводит, то ты и раньше мне помогал. Поэтому я не могу исключить… я этого не помню, но все же, глядя на тебя, не могу до конца быть уверенной…
– Ты думаешь, я мог что-то потребовать за твое спасение? – в лоб спросил я.
Хокк закусила губу.
– Потребовать – вряд ли. Но вот предложить… ты странный, Рэйш. Не хочу тебя обидеть, но ты действительно необычный. Порой ты меня бесишь. Порой, наоборот, восхищаешь. Иногда мне даже кажется, что мы могли бы… ну, что у нас могло бы что-нибудь получиться. И я думала об этом в последнее время. Много. Но твое поведение… особенно здесь, когда никого рядом нет… одним словом, я засомневалась. И долго не могла понять, что происходит. Но сегодня, когда ты сказал, что я не одна такая… в общем, я больше не хочу ничего подозревать или о чем-то догадываться. Я хочу точно знать, Рэйш. Для меня это важно.
Бедная Хокк…
Я покачал головой и, поднявшись, вышел из-за стола.
Неудивительно, что в последнее время она стала такой дерганой. Если у нее на протяжении стольких месяцев каждое утро крутилась в голове мысль, а не в моей ли постели она проснулась…
Я остановился напротив второго кресла. Дождался, пока побледневшая, но все еще решительно настроенная напарница тоже поднимется. После чего вложил ей в ладонь амулет правды и четко произнес:
– Нет, Лора. Мы с тобой не спали. Между нами ничего не было и нет.
Огонек на крышке мигнул зеленым цветом, и у Хокк словно что-то сломалось внутри. Она какое-то время потерянно смотрела на него. Затем перевела такой же растерянный взгляд на меня. После чего опустила плечи, прерывисто… словно после долго плача… вздохнула и едва слышно уронила:
– Спасибо.
Примерно представляя, какая буря сейчас бушевала на душе у напарницы, я подошел и молча ее обнял, не особенно удивившись тому, что эта сильная и во всех смыслах железная леди послушно уткнулась носом в мое плечо и тихо-тихо расплакалась. И стыд, и страх, и боль… бездна знает, сколько всего она пережила и передумала за последние недели. Пугающие вечера, от которых не знаешь, чего ждать. Еще более страшные пробуждения, когда не знаешь, где именно заснул и чьи руки сняли с тебя вчера одежду… плачь, Хокк. Плачь. Говорят, это помогает. Когда слезы не остаются внутри, рано или поздно становится легче.