Окна квартиры соседей выходили на восток, поэтому солнечному свету обычно не требовалось огибать дополнительные препятствия, чтобы сделать её с самого утра по настоящему светлой. Поэтому стоило мне лишь немного приоткрыть шторы, как в комнате сразу же всё встало на свои места и мне не составило труда правильно оценить, представшую перед моим ошарашенным взором, довольно неприглядную картину, хотя проникающий в комнату свет на этот раз мне показался не таким ярким, как обычно.
Лицо тёти Вали выглядело неестественно бледным, даже несмотря на то, что оно больше чем на половину залито багровой, уже основательно запёкшейся кровью, которая в момент кризиса текла откуда только могла. Алые струйки нашли выход из носа и рта, основательно залив собой весь подбородок и шею женщины, но не это, на мой взгляд, было самым ужасным в данной ситуации, основной удар был нанесён в другом месте. Огромная подушка, так и продолжавшая убаюкивать хозяйку дома, была перепачкана крупными, красными пятнами в той её части, где находились, не по возрасту маленькие, уши тёти Вали. А это обстоятельство предельно ясно говорит о том, что душа, почти наверняка, уже покинула, когда то принадлежавшее ей, бренной тело. Кровь в этом месте, первый признак не бывало высокого давления, обрушившего всю свою мощь на организм человека, про это мне хорошо известно. Однако полагаться лишь на визуальное обследование пострадавшей от природного катаклизма соседки не стал. Переборол в себе, уж простит меня эта добрая женщина, внезапно накатившее отвращение, подошёл к ней на расстояние вытянутой руки и попытался нащупать пульс на её, свисавшей с кровати словно плеть, левой руке. К моему неописуемому ужасу его там не оказалось. Хотя и предполагал до этого, что мать Лизы уже мертва, но одно дело предполагать, а другое удостовериться. Как говориться: «Почувствуйте разницу». И я её почувствовал, в виде моментально выступивших на лбу капель холодного пота, слабости в начавших подрагивать коленях и просто небывалом ослаблении морального духа. Никогда не считал себя излишне впечатлительным, но впервые столкнуться со смертью, лицом к лицу и для меня оказалось не простым испытанием.
С дочкой умершей женщины и человеком, которого она вела за собой, столкнулся на выходе из квартиры.
— Вот, только тётя Тамара открыла — сказала мне Лиза и с отчаянной надеждой в глазах, спросила: — Мама жива?
— Не знаю — не сумел я сказать девушке страшную правду, — из далека её видел. Тоже побоялся ближе подходить.
— И в кого вы такие? — грубо отталкивая нас с Лизаветой от входной двери, сказала знакомая мне ещё с детства, грузная женщина, живущая этажом ниже и смело пошла в сторону большой комнаты.