Я сказал:
– Можно, я сам схожу?
Она сказала:
– Ладно. Да. Но только на час, не больше. Чтобы не как вчера.
Мне было наплевать, если Дэйн и Лия сообщат обо мне полиции, но я немного боялся, что Дэйн убьёт меня, потому что тогда я мог оказаться в Муках.
Но я подумал, что Муки, возможно, лишь ещё одна ложь. Возможно, Призрак Отца и не был Призраком Отца вовсе, а просто был Дьяволом, который пытался заставить меня совершать плохие поступки типа убийства Мистера Фэйрвью, потому что тот любил Бога, а не Дьявола.
Бритая голова Дэйна появилась передо мной за матовым стеклом, и он открыл дверь. Я испугался, что он убьёт меня прямо на месте, но он посмотрел на меня как на незнакомца или будто я был пустым местом, или водой в аквариуме. Я сказал:
– Привет.
«Привет» прозвучало глупо, так как всё звучит глупо, когда умирают люди, а я хотел сказать ему, что это я убил его отца, но я этого не сделал.
Он не сказал «Привет» в ответ, но впустил меня.
В доме никого не было, кроме Лии и Дэйна. Я подумал, что, может быть, они теперь будут жить вместе одни, без взрослых.
Я поднялся наверх и открыл, толкнув, дверь Лии. Она сидела там на кровати в пальто, в капюшоне с меховой оторочкой, который делал её похожей на зверька. Зверька, который может лазить по деревьям. Я сказал:
– Лия?
Только слова остались незаметными для её ушей.
– Лия?
– Лия, это я.
– Филип.
Я сел рядом с ней на кровать и увидел отражение её лица в окне. Оно было прозрачным как приведение, оно не плакало, оно было никакое, и я оглянулся на плакаты, которые все улыбались, будто им не было дела до происходящего. Я сказал:
– Лия, прости.
Она впивалась ногтем правого большого пальца в левую руку, на которой появилась кровавая смайл-скобка, и она сказала медленно тихим, как воздух, голосом, почти пропела:
– Ушёл и умер, ушёл и умер[35].
У окна было письмо и в голубой обложке два билета с надписью: «Авиалинии Новой Зеландии». Я спросил:
– Они от твоей тёти? Ты собираешься жить в Новой Зеландии?
Её голова слегка склонилась на левую сторону, глаза стали больше в отражении, а она продолжала повторять:
– Ушёл и умер, ушёл и умер, ушёл и умер, ушёл и умер, ушёл и умер.
Я сказал:
– Лия. Лия?
Я увидел, как её ноготь ещё глубже впивается в руку, и я попытался заглянуть ей в лицо, но там был только её капюшон, поэтому я посмотрел в окно и вздрогнул, потому что рядом с ней в стекле был кто-то ещё с лицом красным, как у Дьявола, и он обнимал её рукой, и он сказал: «Уж не малыш ли это Филип?»