Да, уголовников во фронтовом фольклоре не особо жаловали. Можно вспомнить ещё одну известную переработку «Гопа»:
Жил-был на Украине парнишка,
Обожал он тёмные делишки,
В драке всех ножом он тыкал,
По чужим карманам смыкал,
И за это звали его Смыком.
А в Берлине жил барон фон Гоп,
Он противным был, к тому же жлоб,
И фон Гоп, чтоб вы все знали,
Был мошенник и каналья,
И за то имел он три медали.
Вот пошли фашисты на войну,
Прямо на советскую страну,
На Украине фашисты
Власть организуют быстро,
Стал фон Гоп полтавским бургомистром.
Но помощник нужен был ему,
И фон Гоп направился в тюрьму:
«Эй, бандиты, арестанты,
Вы на этот счет таланты,
Кто ко мне желает в адъютанты?»
И тогда вперёд выходит Смык:
«Я работать с немцем не привык,
Но вы фашисты, мы бандиты,
Мы одною ниткой шиты,
Будем мы работать знаменито».
Гоп со Смыком спаяны навек,
Но вдруг приходит к ним наш человек,
А в руке его граната.
Гоп спросил: «А что вам надо?»
Тот ответил: «Смерть принёс я гадам».
Вот теперь и кончилась баллада,
На осине два повисших гада,
Гоп налево, Смык направо,
Кто послушал, скажет: «Так и надо!»
Песенка была очень популярна на фронте; отрывок из неё вставил в свой фильм «На войне как на войне» режиссёр Виктор Трегубович наряду с другой фольклорной военной песней — «Нас извлекут из-под обломков». Некоторые исследователи ошибочно приписывают авторство этих песен поэту Владимиру Суслову и композитору Георгию Портнову. Подобное утверждение не соответствует истине: Суслов и Портнов написали для фильма совершенно другую песню — «Поля изрытые лежат».
Версия с фон Гопом и уголовником Смыком, на первый взгляд, кажется не совсем справедливой, если обратиться к законам и традициям «благородного преступного мира». Как мы уже знаем, эти неформальные установления категорически запрещали «честному вору» не только служить в любой армии, но также и лезть в политику, тем более — занимать административную должность при любой власти. Потому и на оккупированных территориях урки занимались исключительно своим привычным «ремеслом». Да и новая немецкая власть меньше всего стремилась опираться на уголовников.
Однако фигура Смыка не даёт оснований причислить его к «правильным» ворам. Ни один «честняк» никогда не назвал бы себя «бандитом», поскольку бандитизм наряду с хулиганством считался делом, позорящим «порядочного» уркагана. Поэтому исключить случаи коллаборационизма, сотрудничества с оккупационными властями со стороны мелких уголовников, хулиганов или бандитов нельзя. Но они не относились к числу блатных.