Таким образом, подготовка «уголовных бригад» для партизанской войны в тылу немцев — галиматья. Сталинское руководство никогда не доверяло этой категории «вояк» даже на фронте. Тем более и речи не могло быть об их засылке в тыл.
Есть, впрочем, сведения, согласно которым уголовники не засылались в тыл к немцам, а сами уходили партизанить, когда фашисты освобождали их из заключения. Так, Евгений Ростиков в статье «По кому стреляют Куропаты» рассказывает эпизод, когда фашисты выпустили преступников из Оршанской тюрьмы: «В советское время в ней находились уголовники, но при отступлении их выпустили на все четыре стороны. Кстати, часть из них организовала партизанский отряд с понятным названием “Гоп со смыком”, который в 1942 году был расформирован».
Писатель Иван Ковтун, однако, повторяет расхожую байку о том, что этот отряд забросило в германский тыл советское правительство: «Входили в него исключительно рецидивисты, причём только те, кто отсидел не менее трёх лет. Неспособных в трёхдневный срок подтвердить свой тюремный стаж из “отряда” изгоняли. Первоначально “отряд” включал 40 “бойцов”, затем их количество выросло до трёхсот. Весной 1943 года во время антипартизанской операции “Цыганский Барон”[6] “отряд” был уничтожен германскими и коллаборационистскими частями».
Имеются упоминания об «уголовных партизанах» и у более серьёзных исследователей — например, в книге Владимира Спириденкова «Лесные солдаты. Партизанская война на Северо-Западе СССР», где описан Иван Москаленко (Ванька-бандит), освобождённый немцами из тюрьмы, куда попал перед войной за поножовщину в пьяной драке. Москаленко, однако, вместо благодарности принялся партизанить в одиночку, причём нанёс немцам такой урон, что они назначили за его голову крупное вознаграждение. Оружие он раздобыл, натянув через дорогу стальную проволоку, которая срезала голову немецкому мотоциклисту. Особо отличился Ванька-бандит, когда уничтожил филиал немецкой разведшколы вместе со спавшими курсантами в деревне Сутоки: хулиган-партизан подобрался к школе ночью и забросал будущих разведчиков противотанковыми гранатами. Погиб он, нарвавшись на засаду, когда средь бела дня ехал на тройке лошадей, переодевшись в форму начальника железнодорожной станции. Впрочем, немцы о его гибели не узнали: им досталась только окровавленная фуражка. Сам Москаленко, отстреливаясь, скрылся в лесу: там его мёртвое тело с пулемётом в руках нашёл местный мальчишка.
Есть и прямые свидетельства участников партизанского движения об их блатных соратниках. Так, ветеран Великой Отечественной Григорий Израилевич Исерс вспоминал о своём пребывании в партизанском отряде, которым командовал бывший старший сержант Красной Армии Михаил Герасимов. В начале войны Герасимов был пленён и содержался в Бяла-Подляске, но ему с группой бойцов удалось бежать, переправиться через Буг и в Пинских лесах организовать партизанский отряд. К ним прибились и другие красноармейцы из числа таких же беглецов и окруженцев. К лету 1942 года их в отряде насчитывалось около 50 человек. «Другая, вторая по численности группа партизан отряда состояла из профессиональных уголовников, сидевших до войны в Брестской тюрьме. Это были одесские, киевские и харьковские воры, перебравшиеся на бывшую территорию “панской Польши” в 1940 году, вскоре после присоединения западных земель, в надежде “потрясти буржуев”. Уже 22 июня немцы их выпустили из тюрьмы, они дружно осели в Бресте и снова принялись воровать и грабить. Но у немцев “порядок есть порядок”, и после того, как немцы расстреляли несколько уголовников за разбой и грабежи, вся эта воровская шобла подалась в леса, решив отсидеться подальше от немецкой полиции, и со временем присоединилась к отряду Герасимова. Так и получилось: половина отряда — “зэки” — уголовники, вторая половина — “кадровики РККА”… “Бывших бандитов” не бывает, уркаганы оставались урками и в лесу. Вся дисциплина строилась на том, что за малейшую провинность или оплошность следовало одно неминуемое наказание — смерть…»