– Лично нет. Но вообще хорошо знаю.
– Я его давно знаю. Он не…
Раздался звонок.
– Синьор комиссар? На проводе прикурор Домазева, желает говорить с вами лично персонально.
– Соедини.
– Монтальбано? Томмазео.
– Томмазео? Монтальбано.
Прокурор несколько смешался:
– Что я хотел сказать… ах да… посмотрел я фото на карточке. Какая красотка!
– Вот именно.
– Изнасиловали и зарезали!
– Это вам доктор Паскуано сказал, что ее изнасиловали?
– Нет, сказал только, что зарезали. Но я прямо чувствую, что ее изнасиловали. Можно сказать, уверен.
Можно было не сомневаться, что мозг прокурора работает на всю катушку, воспроизводя сцену насилия в наимельчайших подробностях! И тут на Монтальбано снизошло озарение, как им с Фацио отвертеться от обязанности ехать к близким покойной с печальным известием.
– А знаете, синьор Томмазео, у этой девушки есть сестра-близняшка – по крайней мере, мне так сказали, – и даже гораздо красивее покойной.
– Как, еще красивее?
– Говорят, да.
– И значит, сейчас этой близняшке должно быть двадцать два.
– Выходит, так.
Фацио вытаращился на комиссара. Куда это его понесло?
В трубке повисло молчание. Не иначе как прокурор, вылупившись на фотографию, так и облизывался, предвкушая знакомство с сестрой-близняшкой.
Потом заговорил:
– Знаете что, Монтальбано? Лучше, пожалуй, мне самому известить ее близких… учитывая юный возраст жертвы… убита с особой жестокостью…
– Вы совершенно правы. Вы человек в высшей степени чуткий! Значит, вы сами известите ее семью?
– Да. Мне кажется, так будет лучше.
Они попрощались, Монтальбаноw положил трубку.
Фацио, который уже понял затею комиссара, покатился со смеху:
– Этому только скажи про женщину…
– Да бог с ним. Пусть себе мчится к Морреале, на встречу с несуществующей близняшкой. О чем я говорил?
– Вы говорили про комиссара Лоцупоне.
– Ах да. Это человек неглупый, опытный и умеющий вертеться.
– И что это значит?
– А значит, что, скорее всего, Лоцупоне подумал то же самое, что и мы, – что ограждение установили задним числом, но посмотрел на это сквозь пальцы.
– Почему?
– Возможно, ему посоветовали поверить Дипаскуале и Спиталери на слово. Но навряд ли мы узнаем, кто именно в квестуре или во дворце так называемого правосудия дал подобный совет.
– Ну, догадаться, по крайней мере, можно, – возразил Фацио.
– Каким же образом?
– Вот вы сказали, комиссар, что хорошо знаете Лоцупоне. А вы знали, что он женат?
– Нет.
– На дочери синьора Латтеса.
– А.
Ничего себе новость.
Синьор Латтес, заведующий канцелярией начальника управления, за свою слащавость прозванный Латте с Медом, – церковная крыса, которая словечка не ввернет, не смазав его прежде вазелином, и за все, к месту и не к месту, благодарит Мадонну!