– Четырех?
– Да. И через пять дней еще пятая откроется. С такой-то протекцией, что от политиков, что от мафии, еще б ему без работы сидеть! К тому же Спиталери мне сказал, что предпочитает иметь дело с одними и теми же рабочими.
– Не считая всяких залетных арабов, которых можно благополучно выкинуть на помойку. Далли Кардилло и Миччике работают на стройплощадке в Монтелузе?
– Нет.
– Тем лучше. Вызови мне этих двоих на завтра на утро – одного на десять, другого на двенадцать, раз уж сегодня мы поздно закончим. И чтобы без отговорок. Если что – припугни.
– Сейчас же займусь.
– Хорошо. Я поеду домой. Встречаемся здесь в полночь и выезжаем в Монтелузу.
– Форму надевать?
– Боже упаси. Наоборот, если он примет нас за уголовников – тем лучше.
Вернувшись в Маринеллу и расположившись на веранде, комиссар ощутил некое подобие прохлады – очевидно, это было самовнушение, поскольку на море и в воздухе стоял мертвый штиль.
Аделина приготовила ему паппаноццу. Вареный лук с картофелем, размятые вилкой в пюре. Заправка: оливковое масло, капелька уксуса, соль и свежемолотый черный перец. Больше он ничего есть не стал, чтобы не ехать на полный желудок.
Потом часов до одиннадцати он читал отличный детектив двух шведских авторов, мужа и жены, где чуть ли не каждая страница пестрела яростными и обоснованными нападками на правительство и социал-демократию.
Монтальбано посвятил его мысленно всем тем, кто чурается детективов, считая их жвачкой для мозгов вроде кроссворда.
В одиннадцать он включил телевизор. На ловца и зверь бежит: в «Телевигате» депутат Джерардо Катапано торжественно открывал новый собачий приют в Монтелузе.
Монтальбано выключил телевизор, как следует ополоснулся и вышел.
В отделение он приехал без четверти полночь. Фацио его уже ждал. Оба были в легких ветровках поверх рубашек с коротким рукавом. Они улыбнулись такому совпадению мыслей. Человек в ветровке в такую жарищу поневоле внушает опасения, потому что девяносто девять процентов из ста, что под ветровкой у него револьвер – за поясом или в кармане. И действительно, оба были при оружии.
– На вашей поедем или на моей?
– Давай на твоей.
Меньше чем за полчаса они добрались до стройплощадки, находившейся прямо в черте Монтелузы, со стороны старого вокзала.
Припарковались и вышли. Стройка была обнесена двухметровым деревянным штакетником, большие ворота заперты.
– Помните, что тут раньше было? – спросил Фацио.
– Нет.
– Особняк Линаресов.
Монтальбано вспомнил. Жемчужина второй половины девятнадцатого века, проект которой Линаресы, богатые торговцы серой, заказали у знаменитого архитектора Базиле – того самого, что построил Театр Массимо в Палермо. Потом дела у них пришли в упадок и особняк тоже. Решено было не реставрировать его, а снести и построить на этом месте девятиэтажку. Ах, беспощадность чинуш из «Культурного наследия»!