– Генри, да ты не слушаешь?
Пейдж вздрогнул:
– Извини, дорогая.
– Это просто… нехорошо с твоей стороны.
– Видишь ли, – сказал он виноватым тоном, – меня кое-что тревожит.
– Тревожит? Боже мой… что?
Как правило, Генри никогда не рассказывал жене о делах газеты. Вскоре после женитьбы он как-то посвятил ее в свои планы – и последствия были самые роковые, но сегодня он чувствовал потребность с кем-нибудь поделиться.
Он посмотрел на Алису, стройную, сухощавую, с поблекшей, но все еще красивой, чуть веснушчатой белой кожей, какая встречается у белокурых женщин. У нее было узкое лицо и пустые синие глаза под изогнутыми в вечном удивлении бровями. Теперь она с недоуменным интересом глядела на Генри – взгляд женщины, заставляющей себя относиться к мужу снисходительно, несмотря на все беды и разочарования, которые, как она считает, выпали на ее долю по его вине за двадцать лет супружества.
– Дело в том, что сегодня у меня хотели купить газету.
– Купить газету? – Она выпрямилась так порывисто, что вишни на шляпе задрожали; платья и прически были забыты. – Как интересно! Кто же?
– Сомервилл. Издатель «Утренней».
– Вернон Сомервилл! Он был женат на Бланш Джиллифлауэр… Они разошлись в прошлом году.
Алиса, всегда хорошо осведомленная о генеалогии, родственных связях и семейных тайнах великих мира сего, на мгновение задумалась, а потом сказала с тем изысканным прононсом своего родного Морнингсайда – самого аристократического района Эдинбурга, – который она всегда утрировала, когда вела беседу на светские темы:
– Генри, это потрясающе! Он предложил… – Она деликатно умолкла.
– Так как я отклонил его предложение, то могу назвать тебе сумму, дорогая, если хочешь. Пятьдесят тысяч фунтов.
– Боже мой! Такие деньги! – Ее взгляд стал мечтательным. – Подумать только, что можно на них сделать… путешествовать… посмотреть мир. Ах, Генри, ты же знаешь, мне всегда хотелось побывать на Гавайях.
– Как ни грустно, дорогая, но с Гавайями придется подождать.
– Другими словами, Генри, ты не хочешь продавать газету.
– У Сомервилла, кроме «Утренней газеты», есть еще этот низкопробный еженедельник и «Воскресный Аргус». По-моему, их ему должно быть вполне достаточно. А кроме того, он… – Генри сдержался, – он слишком уж современен для нашей маленькой газеты.
Они помолчали.
– Но ведь это замечательная возможность, – начала она, вдевая нитку в иголку и стараясь говорить как можно мягче и убедительнее. – В последнее время тебе все нездоровится. И доктор Бард столько раз повторял, что такая напряженная работа и отсутствие всякого режима очень вредны для тебя.