Теперь Смит почти не спускал глаз с циферблата своих часов. Стрелки показывали половину одиннадцатого, когда такси въехало в деревню, мирный и сонный вид которой несколько успокоил его. Он знал, что дом молодого Пейджа расположен где-то на холме, и они довольно скоро его отыскали. Выйдя из машины, Смит глубоко вдохнул, чтобы освежить легкие, но голова у него по-прежнему оставалась тяжелой. Когда он приблизился к двери, нервы его были напряжены до предела. Через несколько минут все решится. Он легонько дернул звонок, стараясь не выдать своей тревоги, и прислушался. Может быть, он дернул недостаточно сильно? Правда, ему казалось, что он слышал, как колокольчик в доме зазвенел, но это могло ему почудиться. Он позвонил посильнее – никакого результата. Он рванул звонок в третий раз с такой силой, что чуть не выдернул ручку, ясно расслышал резкое дребезжание внутри дома – и все-таки никто не вышел. Он попробовал открыть дверь, поворачивая ручку и вверх и вниз, но безрезультатно. За окнами не было заметно никаких признаков жизни. Что же это такое, наконец? Ведь кто-нибудь обязательно должен быть дома! Тут ему пришло в голову, что Пейдж, возможно, отдыхает в спальне наверху – это казалось вполне правдоподобным. А если так – отступать нельзя, надо во что бы то ни стало увидеть его.
Шофер такси подозрительно поглядывал на Смита из-за калитки, но тот, не обращая на него внимания, прошел за дом по узкой, усыпанной гравием дорожке. Как он и ожидал, она вела к черному ходу и дверь оказалась незапертой. Он тихонько отворил ее и через коридорчик прошел в кухню. Там у стола сидела Кора.
Она не пошевелилась, даже когда Смит подошел к ней вплотную. Казалось, она не заметила его появления, или, во всяком случае, оно никак на нее не подействовало. Она смотрела мимо него неподвижным взглядом, словно завороженная каким-то невыносимо страшным зрелищем. Он по-настоящему испугался, заметив, как она изменилась за несколько дней после концерта, на котором он впервые ее увидел. Она, казалось, постарела лет на десять и ушла в себя, ограбленная, лишенная радости и жизни. Но Смиту некогда было жалеть ее. Он во что бы то ни стало должен был встретиться с Пейджем, и как можно скорее. Так он и сказал Коре. Она ничего не ответила.
– Послушайте, – Смит наклонился к ней, словно говорил с ребенком, – мне нужен Генри Пейдж. Мне необходимо поговорить с ним.
Она так долго молчала, что он усомнился, слышала ли она его.
Затем Кора медленно повернулась к нему. Лицо ее было мраморно-бледным и почти безжизненным. Казалось, тяжелые душевные муки убили в ней всякую способность чувствовать.