Именно я обсуждала с ней эту поездку, и не потому, что мне так хотелось, но просто Кэролайн и Рене еще не успели приехать в Бексли. Рене задерживалась на какой-то медицинской конференции в Денвере, а Кэролайн не могла найти няню на ночь, потому что Натан уехал по работе. «Я не хочу брать с собой детей, – сказала она. – Это будет чересчур».
Нони лежала в постели в желтом халате, опираясь на подушки, с беспорядочно вьющимися вокруг головы волосами. На какую-то безумную секунду она показалась мне похожей на печальную пасхальную курицу-переростка.
– Ну ты не можешь винить из-за Джо всю Флориду, – сказала я.
– Ну а что тогда? – ответила Нони. – Скажи, а кого я могу винить?
– Иногда бывает, что некого.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь.
– Я тоже его любила, – возразила я.
– Ха! Да его все любили, – ответила Нони. – Все. И посмотри, до чего это его довело.
– Дайте я, – сказала в этот момент Рене. Одним рывком она сдернула ленту с резким рвущимся звуком, скатала ее в шар и швырнула на пол. – Ключ? – спросила она, оборачиваясь к Кэролайн.
Я смотрела, как сначала Рене, потом Кэролайн исчезали в квартире. Теперь, когда я была здесь, в Майами, в здании, где жил Джо, взмывающем серебряной ракетой над широкой и шумной Коллинз-авеню, мне не хотелось видеть, где жил мой брат. Мне хотелось видеть только его самого. Я закрыла глаза и представила Джо: вот он выходит из лифта, ищет ключи, проходит в дверь. Снова, и снова, и снова. Два года он приходит домой с покупками, подружками, мебелью, журналами, почтой, пиццей, китайской едой из ресторанчика, который мы заметили на углу. Высокий, золотой Джо, в костюме и галстуке, его туфли на мраморе, в руке коричневый портфель, с которым он ходил на работу. Джо в кроссовках и нейлоновых шортах, в которых он тренировался, Джо, возвращающийся за полночь с какой-нибудь вечеринки. Может быть, он выпил там лишнего. Может быть, он плохо держался на ногах. Джо спотыкающийся, Джо падающий.
– Фиона, где ты там? – В дверном проеме появилась Кэролайн.
Я осталась стоять, где была. Я не пошевелилась.
– Давай же, – произнесла она с нажимом. Я узнала этот тон – так Кэролайн разговаривала со своими детьми. Твердо и раздраженно, с готовностью в любую секунду сорваться в ярость.
В обычной ситуации я огрызнулась бы на приказание Кэролайн, но сейчас я была даже благодарна ей. Войди в мир Джо. Давай. Вот сейчас. У тебя никогда не будет другого шанса.
* * *
Запах был всепоглощающим. Спертый, затхлый, нездоровый запах. Это был запах не какой-то определенной тухлятины, а скорее, всего в целом: грязи, невнимания, тоски, пыли, недоеденной пищи.