Афоризмы житейской мудрости (сборник) (Шопенгауэр)

«О том, что в нас лежащая причина для счастья важнее той, которая обусловлена обстоятельствами» (греч.).

Перевод В. Левика.

Божьим судом (лат.).

Перевод С. Аверинцева.

подобное тяготеет к подобному (лат.).

«имеешь, еще будешь иметь» (лат.).

«насладиться собой» (англ.).

«Ибо натура прочна, не материальные средства» (греч.).

здоровый дух в здоровом теле (лат.).

«Жизнь состоит в движении» (греч.).

движение перистальтики (лат.).

«Чем быстрее какое-либо движение, тем оно больше движение» (лат.).

«Людей волнуют не вещи, а мнения о вещах» (греч.).

«Все замечательные люди в философии, политике, поэзии, искусствах оказываются склонными к меланхолии» (греч.).

«Все талантливые люди меланхолики» (лат.).

Кочевая жизнь, которая характерна для низшей ступени цивилизации, вновь обнаруживается на высшей ступени в повсеместно распространившемся туризме. Первая вызывается нуждой, вторая – скукой.

«Всякая глупость страдает от отвращения к себе» (лат.).

Именно скудость делает людей общительными.

долгий досуг невежественных людей (итал.).

«Г. Декарт самый счастливый из всех людей, и его положение кажется мне достойным зависти» (фр.).

Они приобретают благополучие ценой своего досуга; но зачем мне благополучие, если я должен отдать за него то, что единственное делает его достойным желания, – свободный досуг?

«Счастье есть согласная с доблестью деятельность в поступках, ведущих к желаемому» (греч.).

Природа непрестанно совершенствуется, переходя от механических и химических процессов неорганического царства к царству растительному с его глухим самоудовлетворением, а отсюда к царству животному, где начинаются интеллект и сознание; последние от слабых зачатков постепенно идут все выше, чтобы наконец, сделав еще один и самый большой шаг, подняться до человека, в интеллекте которого, следовательно, природа достигает вершины и цели своей производительной деятельности, то есть дает совершеннейшее и труднейшее, что только она в силах создать. Но и в пределах человеческого рода интеллект представляет еще много заметных степеней, крайне редко достигая своего высшего, действительно глубокого развития. В таком своем развитии, следовательно, он является, в более узком и строгом смысле, труднейшим и высшим произведением природы, то есть самым редким и ценным, что может явить мир. Такой интеллект дает наиболее ясное сознание и потому представляет себе мир определеннее и полнее, чем всякий другой. Снабженный им человек обладает поэтому самым благородным и прекрасным на земле и соответственно тому имеет для себя такой источник наслаждений, в сравнении с которым все остальные ничтожны, – так что он ничего не требует себе извне, кроме только досуга, чтобы без помехи наслаждаться этим достоянием и шлифовать свой алмаз. Ибо все остальные, то есть неинтеллектуальные, наслаждения носят более низменный характер: все они сводятся к движениям воли, то есть к желанию, надежде, страху и достижению, все равно, на что бы это ни было направлено, причем дело никогда не может обойтись без огорчений, а к тому же с достижением обычно связано большее или меньшее разочарование, тогда как при интеллектуальных наслаждениях истина становится все яснее. В царстве интеллекта не правит боль, здесь все – познание. Но ведь все интеллектуальные наслаждения доступны человеку лишь через посредство и, стало быть, по мере его собственной интеллектуальности, ибо tout l’esprit, qui est au monde, est inutile à celui qui n’en a point («ум всех людей, вместе взятых, не поможет тому, у кого нет своего»). Реальная же невыгода, сопряженная с этим преимуществом, заключается в том, что во всей природе вместе с интеллектуальностью растет также и способность к страданию, которая тоже, следовательно, лишь здесь достигает своей высшей точки.

Сущность вульгарности заключается в том, что в сознании человека познавательная деятельность всецело подавлена велением, которое получает такое значение, что познание действует исключительно лишь на службе у воли; где, следовательно, этой службы не требуется, то есть не имеется под рукой решительно никаких мотивов, ни важных, ни ничтожных, там познание совершенно прекращается, наступает полное отсутствие мыслей. Но ведь лишенное познания воление есть самое обычное явление, какое только существует: его можно наблюдать у всякого деревянного чурбана, который обнаруживает его хотя бы при своем падении. Вот почему подобное состояние называется вульгарностью. При нем продолжается лишь деятельность органов чувств и незначительная функция рассудка, нужная для усвоения их показаний, благодаря чему вульгарный человек постоянно открыт для всех впечатлений, то есть мгновенно замечает все, что вокруг него происходит, так что его внимание немедленно привлекается самым тихим звуком и всяким, хотя бы ничтожным, обстоятельством – совершенно как у животных. Все это состояние отражается на его лице и всей его внешности, откуда и получается вульгарный вид, который производит особенно неприятное впечатление, когда, как это бывает в большинстве случаев, исключительно владеющая здесь сознанием воля низменна, эгоистична и вообще дурного качества.

«нет истинных удовольствий без истинных нужд» (фр.).

досуг без занятий науками – это смерть и погребение заживо (лат.).

Считается, что счастье заключено в досуге (греч., лат.).

Сократ восхвалял досуг как драгоценнейшее достояние (греч., лат.).

«Опасен при досуге покой» (лат.).

Мудрость – высшее благо для нас (греч.). (Антигона, 1328)

Блаженна жизнь, пока живешь без дум (греч.). (Аякс, 550)

человек, чуждый муз (греч.).

нет истинных удовольствий без истинных нужд (фр.).

блага для определенной цели (греч.).

виртуозами (итал.).

«Состоятельная женщина, получившая в свои руки деньги, тратит их рассудительно: женщине же, которая после замужества впервые начала распоряжаться деньгами, так нравится их тратить, что она бросает их без счета» (англ.).

по праву (лат.).

Пер. В. Левика.

с поднятой головой (фр.).

умеренностью и угодливостью (фр.).

«Нашей жизни всего два дня – не стоит проводить их в низкопоклонстве перед презренными негодяями» (фр.).

презренные негодяи (фр.).

Нелегко пробиться тому, чьи способности скованы бедностью (лат.).

Высшие сословия, со своим блеском, со своей роскошью, пышностью, великолепием и всякого рода показными сторонами, могут сказать: наше счастье лежит всецело вне нашего «я», оно находится в голове других.

«Scire tuum nihil est, nisi te scire hoc sciat alter» («Неужели твои знания (сами по себе) так ничтожны, если только другой не знает об этих знаниях»).

что об этом скажут (фр.).

чувство чести.

великая нация (фр.).

«Даже мудрецы избавляются от страсти к славе после всего» (лат.).

прекрасное – трудно (греч.).

«Свинья Минерву учит» (лат.).

«Являй гордость, заслуженно добытую» (лат.).

кулаком и пятой (греч.).

«За заслуги» (фр.).

об этом нечего распространяться (фр.).

как полноценный человек (лат.).

«Всякое оскорбление есть огульная клевета» (греч.).

в наших руках (греч.).

«О добром же имени Хрисипп и Диоген прямо говорили, что если оставить в стороне пользу, то ради него не стоит даже пальцем шевельнуть. И я от души к ним присоединяюсь» (лат.).

«Мы любим уважение не само по себе, а за те выгоды, которые оно нам доставляет» (фр.).

корпоративный дух (фр.).

пятно меньшего бесчестья (лат.).

«Врач своей чести».

«За тайный позор тайная месть».

сверхобязательное (лат.).

«Чем кто больше заслуживает презрения и насмешки, тем наглее его язык» (лат.).

технический термин (лат.).

страшно сказать (лат.).

зачем что-то еще? (лат.).

животное, изготовляющее инструменты (англ.).

Таков этот кодекс. И так странно и карикатурно выглядят принципы, которым и сегодня в христианской Европе поклоняются, как правило, все те, кто принадлежит к так называемому хорошему обществу и так называемому хорошему тону, если свести эти принципы к отчетливым понятиям и ясно сформулировать. Многие из тех, кому эти принципы были привиты с ранней юности через речи и образцы, верят в них тверже, чем в какой-нибудь катехизис, испытывают к ним глубочайшее, искреннейшее почтение, вполне серьезно готовы в любой момент пожертвовать ради них счастьем, покоем, здоровьем и жизнью; уверены, что эти принципы коренятся в природе человека, а потому врождены и, стало быть, верны а priori, не нуждаясь ни в какой проверке. Не хотел бы я касаться сердец таких людей, но их головам это не делает большой чести. Из всех сословий эти принципы меньше всего подобают тому, которое предназначено представлять разум на земле, стать солью земли и которое уже сейчас должно готовить себя к этому великому призванию, то есть учащейся молодежи, каковая, увы, больше, чем любой другой слой в Германии, исповедует эти принципы. Вместо того чтобы убеждать эту молодежь, воспитанную в духе Эллады и Рима, в пагубности и аморальности следствий названных принципов (как это делал когда-то, в пору моего студенчества, в «declamatio ex cathedra» (проповеди с кафедры) скверный философствующий болтун Иоганн Готлиб Фихте, которого ученый мир в Германии все еще продолжает величать философом), я скажу им только одно: вы, чья юность вскормлена языком и мудростью Эллады и Рима, чей юный дух обязательно должен быть заблаговременно освещен лучами мудрости и благородства восхитительной древности, вы хотите для начала избрать этот кодекс неразумия и жестокости путеводной нитью своих странствий? Взгляните, как он, сведенный к отчетливым понятиям, раскрывается здесь перед вами в своей жалкой ограниченности, и подвергните его испытанию не сердцем вашим, но рассудком. И если ваш рассудок его не отвергнет – то ваша голова не годится для работы на той ниве, где необходимыми требованиями являются энергичная способность суждения, которая легко рвет узы предрассудка, надежно действующий рассудок, способный четко отделить истину от лжи даже там, где их разница глубоко скрыта, а не лежит под руками. В таком случае, мои дорогие, ищите себе иные почтенные пути в мире: становитесь солдатами или учите ремесло, это сулит вам золотое дно!

«Бей, но выслушай» (греч.).

«Если бы кто-то вздумал сказать, что Демосфен был человеком чести, он вызвал бы улыбку сострадания… Цицерон тоже не был человеком чести» (фр.).

«Это сделал Никодром» (греч.).

«Что же сделает мудрый, получив пощечину? – то самое, что Катон, когда его ударили по лицу: он не воспылал яростью, не отомстил за обиду, но он и не простил ее, а просто отрицал самый факт обиды» (лат.).

о пустяках закон не заботится (лат.).

Что вообще значит: оскорбить кого-либо? – Это значит: дискредитировать то высокое мнение, какое он имеет о самом себе.

Рыцарская честь – порождение высокомерия и глупости. Противоречащая ей истина ярче всего высказывается в «El principe constante» словами: «Esa es la herencia de Adam» (Нужда есть наследственный грех Адама). Весьма замечательно, что этот верх всякой спеси встречается единственно и исключительно среди сторонников той религии, которая вменяет в обязанность своим последователям самое полное смирение: ни в прежние времена, ни в других частях света этот принцип рыцарской чести неизвестен. Однако происхождение его надо приписать не религии, а скорее феодальному строю, при котором каждый благородно рожденный смотрел на себя как на маленького государя, не признавая над собой никакого человеческого судьи, и потому привыкал считать свою личность совершенно неприкосновенной и священной, так что всякое посягательство на нее, следовательно, всякий удар и всякое ругательство, представлялось ему как заслуживающее смерти преступление. Таким образом, принцип чести и дуэли первоначально применялся лишь у дворянства, а вследствие того, в позднейшие времена, у офицеров, потом, чтобы не отстать от них, в некоторых странах, хотя далеко не во всех случаях, примкнули к ним и другие высшие сословия. Хотя дуэли возникли из ордалий, однако последние являются не основанием, а следствием и приложением принципа чести: кто не признает никакого человеческого судьи, тот обращается к божественному. Сами же ордалии свойственны не одному христианству, но очень сильно распространены также и в индуизме, хотя главным образом в более древнее время; однако следы их сохраняются еще и теперь.

«В оскорблении содержится какое-то жало, которое люди благоразумные и хорошие переносят с величайшим трудом» (лат.).

Vingt ou trente coups de canne sur le derrière, c’est, pour ainsi dire, le pain quotidien de Chinois. C’est une correction paternelle du mandarin, laquelle n’a rien d’infamant, et qu ils reçoivent avec action de grâces // Lettres édifiantes et curieuses, 1819, vol. 11, p. 454. (Двадцать или тридцать ударов бамбуковой тростью по задней части составляют, так сказать, насущный хлеб китайцев. Это – отеческая исправительная мера со стороны мандарина, в которой нет ничего позорного и которую они принимают с благодарностью.)

Подлинное основание, почему правительства лишь с виду стараются уничтожить дуэль и, хотя, очевидно, это было бы очень легко сделать, особенно в университетах, притворяются, будто их усилия в этом отношении терпят фиаско, состоит, кажется мне, в следующем: государство не в состоянии вполне оплачивать услуги своих офицеров и гражданских чиновников деньгами; поэтому другая половина его платы заключается в чести, которая представлена титулами, мундирами и орденами. Но чтобы граждане высоко ценили это идеальное вознаграждение их услуг, для этого надлежит всячески воспитывать и изощрять чувство чести, вообще поддерживать его несколько взвинченным; а так как для такой цели недостаточно одной гражданской чести уже потому, что мы разделяем ее со всеми другими людьми, то призывают на помощь и указанным образом стараются поощрять честь рыцарскую. В Англии, где жалованье на военной и гражданской службе гораздо выше, нежели на континенте, нет нужды в подобного рода приеме; вот почему там, особенно за последние двадцать лет, дуэль почти совершенно вывелась, происходит в настоящее время крайне редко и высмеивается как глупость; конечно, этому много способствовало большое «Antiduelling-society» (Антидуэльное общество), считающее в числе своих членов множество лордов, адмиралов и генералов, так что Молоху приходится расстаться со своими жертвами.

«Не будет несправедливым то, чего хотел себе потерпевший» (лат.).

друг друга достойные братцы (лат.).

вражду и дружбу (греч.).

на китайский манер (фр.).

Плохой поэтому комплимент, если, как это теперь в моде, думают почтить творения тем, что называют их делами. Ибо творения по самому существу своему выше дел. Всякое дело – это не более как мотивированный поступок, следовательно, нечто единичное, преходящее, и относится оно ко всеобщему и исконному элементу мира – воле. Великое или прекрасное творение – это, напротив, нечто постоянное, так как оно имеет всеобщее значение и обязано своим происхождением интеллекту, непорочному, чистому интеллекту, исходящему от этого волевого мира наподобие благоухания. Преимущество славы дел – в том, что она обычно создается разом, как сильный взрыв, звук которого часто слышен во всей Европе; меж тем слава творений растет медленно и постепенно, из тихой становится со временем все громче и достигает всей своей силы часто лишь через сотни лет; но затем она сохраняется, так как творения сохраняются, – иногда в течение тысячелетий. Слава же дел, когда миновала первая вспышка, постепенно слабеет, становится известной все меньшему и меньшему числу лиц, пока, наконец, не обратится в призрак, продолжающий свое существование только в истории.

«Хотя бы зависть побудила молчать всех твоих современников, явятся те, кто будет судить без обиды и пристрастия» (лат.).

«Хитрая речь спит в глупом ухе» (англ.).

Перевод В. Левика.

Перевод В. Левика.

долой заслугу (фр.).

искреннего уважения (фр.).

уважением на словах (фр.).

Так как высшее наше удовольствие состоит в том, чтобы возбуждать восхищение, люди же неохотно на него соглашаются, даже там, где для него есть полное основание, то самыми счастливыми будут те, кому, каким путем – безразлично, удастся дойти до чистосердечного восхищения самим собой. Только бы другие не сбивали их с толку.

«Всякое духовное удовольствие и радость состоят в том, что человек, сравнивая себя с другими в обществе подобных себе, может расти в собственных глазах» (лат.).

славой (фр.).

тому, что в нас (греч.).

тому, что вне нас (греч.).

Рассудительный ищет свободы от страдания, а не того, что доставляет удовольствие (греч.).

«Счастье есть только сон, а боль реальна» (фр.).

«провести жизнь», «выдержать жизнь» (лат.).

надо как-нибудь перебиться (нем.).

он-то уже пробьет себе дорогу на свете (нем.).

«Лучшее – враг хорошего» (фр.).

Да и ничто из человеческих дел не заслуживает особых страданий (греч.).

без фасона (фр.).

«Кружки, гостиные, салоны – словом, все то, что именуется светом, – это дрянная пьеса, скверная и скучная опера, которая держится лишь благодаря машинам и декорациям» (фр.).

Нет для меня иного счастья, кроме учения (итал.).

«познай самого себя» (греч.).

предварительно (лат.).

«Впрочем, еще то лежит у бессмертных богов на коленях» (греч.).

«Помни, что дни не повторяются, что жизнь одна» (лат.).

«Я сделал ставку на ничто» (нем.).

Опасен при досуге покой (лат.).

«Все свое ношу с собой» (лат.).

«Счастье принадлежит самодовлеющим» (греч.).

светская жизнь (англ.).

Подобно тому как наше тело покрыто одеждой, так наш дух облечен в ложь. Наши слова, поступки, все наше существо проникнуто ложью, и лишь сквозь эту оболочку можно иногда отгадать наш истинный образ мыслей, как одежда позволяет иной раз уловить формы тела.

хороший тон, светскость (фр., англ.).

когда появляется хороший тон, исчезает здравый смысл (фр.).

«Невозможно не быть счастливейшим тому, кто всецело зависит от себя и кто все полагает в себе одном» (лат.).

Известно, что беды становятся легче, когда их переносят сообща; к ним люди причисляют, по-видимому, и скуку, – вот почему они устраивают собрания, чтобы скучать вместе. Подобно тому как любовь к «жизни в основе своей есть лишь страх перед смертью, точно так же и общительность людей, в сущности, не есть что-либо непосредственное, то есть она основана не на любви к обществу, а на страхе перед одиночеством; здесь не столько ищут драгоценного присутствия других, сколько, наоборот, стараются, избежать пустынного и тягостного пребывания наедине с собой, вместе с монотонностью собственного сознания. С этой целью довольствуются даже и дурным обществом, а равным образом мирятся с теми стеснениями и принуждением, какие необходимы при всяком общении с людьми. Но коль скоро уже взяло верх отвращение ко всему этому и вследствие того образовалась привычка к одиночеству и нечувствительность к его непосредственной тягости, так что оно не оказывает уже вышеописанного действия, тогда можно с величайшим удобством продолжать и впредь одинокое существование, не тоскуя по обществу, – именно потому, что потребность в нем не прямая, а с другой стороны, человек привык уже к благодетельным свойствам одиночества.

по преимуществу (лат.).

стадность человечества (англ.).

глупость же постоянно страдает, гнушаясь тем, что имеет (лат.).

«Все наши беды в том, что мы не умеем быть одни» (фр.).

«Диета в пище дает нам телесное здоровье, диета в людях – душевное спокойствие» (фр.).

«Земля покрыта людьми, не заслуживающими того, чтобы с ними говорили» (фр.).

Я всегда искал уединения жизни – берегов, песков, полей, лесов, – чтобы убежать от этих извращенных и подлых умов, которые потеряли дорогу на небо (итал.).

«Об уединенной жизни» (лат.).

«О людях, живущих уединенно, порою говорят: «Они не любят общества». Во многих случаях это все равно что сказать о ком-нибудь: «Он не любит гулять» – на том лишь основании, что человек не склонен бродить ночью по разбойничьим вертепам» (фр.).

«Те люди, которые пожелали изведать на земле небесную жизнь, единогласно говорят: вот я убежал далеко и остался в одиночестве» (итал.).

Пер. Б. Пастернака.

осмелься быть мудрым (лат.). – Гораций. Послания, I, 2.

«Новая комедия, или Кафе» (исп.).

Зависть людей показывает, насколько чувствуют они себя несчастными; их постоянное внимание к чужому поведению – насколько они скучают.

«Будем наслаждаться своим уделом, не прибегая к сравнениям, – никогда не будет счастлив тот, кого мучит вид большего счастья».

«… Увидев, сколько людей тебя опередили, подумай о том, сколько их отстало» (лат.).

товарищами по несчастью (лат.).

«Особо одаренные люди стоят наравне с государями» (фр.).

не тревожить то, что лежит спокойно.

самоистязателя (греч.).

человек, которого не наказывают, не научается (греч.).

хандре (англ.).

смущен (греч.).

«Ночь окрашена, день бел» (исп.).

потерять ради жизни весь жизненный корень (лат.).

«Если хочешь взять власть над всем, отдай власть над собою разуму» (лат.).

воздерживаться и терпеть (греч.).

«Жизнь состоит в движении» (греч.).

Опасен при досуге покой (лат.).

каждый дурак имеет свой колпак (фр.).

не совсем всерьез (лат.).

я тебя вижу (итал.).

Сон – частица смерти, которую мы занимаем anticipando (авансом), чтобы за это вновь получить и восстановить жизнь, исчерпанную за день. Le sommeil est un emprunt fait à la mort (сон – заем, сделанный у смерти). Сон заимствуется у смерти для поддержания жизни. Или: он есть срочный процент смерти, которая сама представляет собой уплату капитала. Эта уплата происходит тем позже, чем выше проценты и чем аккуратнее они вносятся.

что почти невозможно (лат.).

низшей части (фр.).

«Степень ума, необходимая, чтобы нам понравиться, является довольно точной мерой степени нашего собственного ума» (фр.).

«Кто не уважает, того уважают» (итал.).

«Нет столь злой собаки, чтобы она не виляла хвостом» (итал.).

«Доказательства свойств характера можно извлекать из мелочей» (лат.).

«О мелочах закон не заботится» (лат.).

Если бы у людей, в большинстве их, добро имело перевес над злом, то разумнее было бы полагаться на их правосудие, справедливость, благодарность, верность, любовь и сострадание, нежели на их страх, а так как дело с ними обстоит наоборот, то разумнее обратное отношение.

наоборот (лат.).

«Во всех войнах дело идет только о грабеже» (фр.).

«Все неестественное несовершенно» (фр.).

«У хлюпающей подковы недостает гвоздя» (исп.).

«Никто не может долго носить личину. Быстро совершается переход от вымышленного к исконному естеству» (лат.).

Мы оказываем это снисхождение и в свою очередь сами о нем просим (лат.). – Гораций. Наука поэзии, 10.

Поочередно то прощать, то просить прощения.

«В несчастье наших лучших друзей мы всегда находим кое-что для нас не неприятное» (фр.).

«Карманный оракул, или Искусство быть благоразумным» (исп.).

«Верный способ снискать расположение – одеться в шкуру самого глупого животного» (исп.).

Волю, можно сказать, человек сам дал себе, ибо она есть он сам; но интеллект является даром, посланным ему с неба, то есть от вечной, таинственной судьбы и ее необходимости, для которой его мать была простым орудием.

Для преуспеяния на свете главным средством служат дружба и товарищество. Но ведь большие дарования всегда делают человека гордым и оттого мало склонным льстить перед теми, кто располагает лишь ничтожными ресурсами и перед кем из-за того приходится даже скрывать и отрицать свои достоинства. Противоположно действует сознание за собой лишь слабых способностей: оно прекрасно уживается со смирением, ласковостью, услужливостью и почтительностью перед людьми негодными, так что создает нам друзей и покровителей. Сказанное справедливо не только о государственной службе, но также и о почетных должностях и званиях, даже о славе в ученом мире, так что, например, в академиях всегда восседает любезная посредственность, люди же заслуженные попадают туда поздно или совсем не попадают, и так везде.

в чистой естественности (лат.).

когда двое делают то же самое, получается не то же самое (лат.).

Это проверено (лат.).

всегда что-нибудь останется (лат.).

деяния (фр.).

Говорить без ударения (фр.).

Говорить с ударением (фр.).

дружественный или враждебный рок (лат.).

«Дай своему сыну счастье и брось его в море» (исп.).

великий синдерсис (исп.).

Во всех человеческих делах случаю предоставлено такое широкое поле действия, что, когда мы стараемся поскорее отвратить какую-нибудь грозящую опасность с помощью жертв, эта опасность часто исчезает благодаря непредвиденному положению, какое принимают обстоятельства; тогда не только принесенные жертвы оказываются напрасными, но произведенная ими перемена теперь, при изменившемся положении дел, является просто вредной. Мы должны поэтому в своих мероприятиях не забираться слишком далеко в будущее, а оставлять также кое-что на долю случая и смело смотреть навстречу многим опасностям в надежде, что они минуют нас, как это часто бывает с черными грозовыми тучами.

в унисон.

«Что не случается в течение года, случается в течение немногих минут» (исп.).

забывать о человеческой доле (лат.).

бедствиях человеческой жизни (англ.).

при укусе блохи взывать к Богу (лат.).

осмотрительный (греч.).

«На этом свете успеха достигают только острием шпаги и умирают с оружием в руках» (фр.).

Ты же, беде вопреки, не сдавайся и шествуй смелее (лат.). Пер. С. Ошерова.

панического страха (лат.).

«Природа всему живому дала чувство страха как средство сохранения своей жизни и существования, помогающее избежать и отразить надвигающуюся опасность. Однако та же самая природа не умеет сохранить меру и к спасительному страху примешивает всегда страхи пустые и неосновательные, так что, если заглянуть поглубже, все вокруг охвачено паническим страхом, особенно же люди…» (лат.)

Кто не обладает духом своего возраста, тот несет на себе все горе этого возраста (фр.).

с точки зрения вечности (лат.).

О, в детстве, когда время течет еще так медленно, что вещи кажутся почти застывшими, готовыми остаться на веки вечные такими, как сейчас.

возраст иллюзий проходит (фр.).

В старости мы лучше умеем предотвращать несчастья, в юности – переносить их.

необходимого условия (лат.).

преждевременное дарование (лат.).

Мы, однако же, в юности, когда наше время наиболее ценно, обходимся с ним по большей части расточительно и только с возрастом начинаем скупиться на него.

с возрастанием жизни возрастают и здоровье, и недуг (лат.).

ничему не дивиться (лат.). – Гораций. Послания, I, 6.

мертвая голова (лат.).

Человеческую жизнь, собственно, нельзя назвать ни долгой, ни краткой, так как, в сущности, она служит меркой, по которой мы оцениваем все остальные периоды времени. В ведических упанишадах естественной продолжительностью жизни признается 100 лет. Мне кажется, это верно, ибо мною замечено, что только те, кто переступил за 90-й год, получают себе в удел эвтаназию, то есть умирают без всяких болезней, а также без апоплексии, без судорог, без хрипения, иногда даже не побледнев, большей частью сидя и притом после еды, – лучше сказать, они совсем не умирают, а только перестают жить. В любом более раннем возрасте человек умирает исключительно от болезней, иными словами – преждевременно. В Ветхом Завете (Псалтырь, 90, 10) срок человеческой жизни указан в 70 и самое большое в 80 лет, и, что важнее, то же самое говорит Геродот (I, 32 и III, 22). Однако мнение это неверно и есть просто результат грубого и поверхностного восприятия повседневной действительности. Ибо если бы естественная продолжительность жизни равнялась 70–80 годам, то люди в возрасте от 70 до 80 лет должны бы умирать от старости: но это совсем не так: они умирают, как и более молодые, от болезней, болезнь же по существу своему представляет нечто ненормальное, так что такой конец не является естественным. Лишь между 90 и 100 годами люди умирают, и в этом случае обычно от старости, без болезней, без предсмертной борьбы, без хрипения, без судорог, иногда даже не покрываясь бледностью: это и называется эвтаназией. Вот почему и в этом правы упанишады, где естественная продолжительность жизни считается 100 лет.

кто много живет, испытывает много дурного (исп.).

благоразумным (лат.).

Открытые с тех пор в добавление к этому числу еще около 60 планетоидов есть новшество, о котором я ничего не желаю знать. Я делаю поэтому с ними то же, что профессора философии со мной: я игнорирую их, так как они мне не ко двору.

И не раскроется ли, наконец, природа?

Метафизика (греч.) – высший тип знания о сверхчувственных началах бытия; совокупность учений о сущем как таковом (онтология), о сущности мира (космология), о человеке (философская антропология), о Боге (теология). Согласно Шопенгауэру, опиравшемуся на кантовскую традицию, метафизикой является любое знание, претендующее на преодоление границ опыта; метафизика – знание, имеющее дело не с отдельными явлениями, а с опытом в его целокупности.

Королларий (лат.) – термин, означающий некоторое суждение как необходимое, само собой разумеющееся следствие из определенных положений. В данном случае употребляется в переносном смысле.

Имеются в виду основные работы критического периода – «Критика чистого разума» (1781), «Критика практического разума» (1788), «Критика способности суждения» (1790).

Шопенгауэр использует латинский перевод Упанишад с персидского А. Дюперрона, первый перевод на европейский язык: Oupnek’hat Studio Anquetil Duperron. Vol. l-2. Paris, 1801–1802 (см. об этом: Halbfass W. Indien und Europa: Perspektiven ihrer geistigen Begegnung. Base); Stutig., 1979). – См. также перечисление источников по индуизму на время написания основного произведения в прим. самого Шопенгауэра, § 68. Упанишады (санскр., «сидеть около (учителя)») – заключительная часть Вед («(священное) знание») как совокупности текстов религиозно-мифологического содержания на ведийском санскрите (сер. 2 тыс. до н. э. – сер. I тыс. до н. э.). Упанишады представляли собой кульминационный пункт ведийских воззрений и считались необходимыми для усвоения «внутреннего ритуала» и уяснения скрытого от непосвященных высшего смысла жизни; достижение высшего знания (познание тождества Атмана и Брахмана) должно было приводить к освобождению от мира, преодолению зла и страдания.

Гораций. Оды 1, 9.

Ф. Г. Якоби как представитель так называемой философии чувства и веры противополагал ограниченному рассудку разум в качестве «чувства для сверхчувственного» «откровения». Это последнее, согласно Якоби, непосредственно удостоверяет реальность вещного мира и вечного объективного начала (Бога), в котором укоренена и искуплена свободная человеческая личность. Язвительность характеристики философии Якоби вызвана ее некритическим теистическим содержанием.

Гегелевская философия. Такая характеристика связана с резко отрицательным отношением Шопенгауэра к «спекулятивной» диалектике Гегеля, к телеологической направленности его мышления в целом. Последнее, с точки зрения Шопенгауэра, незаконно претендует на возможность преодоления границ возможного опыта, что нарушает строгость критического метода, и подменяет традиционный предмет философской мысли – бытие – становлением; тем самым философия уходит от выполнения задачи понимания действительного мира и жизни и превращается в процедуру логически предрешенного, апологетичного по отношению к мировому злу конструирования искусственных мировоззренческих схем.

Интеллектуальное созерцание – непосредственное, не нуждающееся в дискурсии познание идеального объекта, что противоречит критической установке кантовской философии. – См. ниже, кн. 1, прим. 4.

Абсолютное мышление – вероятно, иронический парафраз способа самораскрытия абсолютной идеи в философии Гегеля. – Ср.: Шопенгауэр. О четверояком корне закона достаточного основания, § 34.

Фихте и Шеллинг.

Гегель. Данная характеристика мышления Фихте, Шеллинга и Гегеля связана с недоверием к спекулятивной, сверхопытной направленности их мышления, которой Шопенгауэр, считая себя наследником Канта, противопоставляет своеобразный эмпиризм своей метафизики: последняя стремится обнаружить идеальную (смысловую) целостность, «всеединство» как данность реального эстетического и морального опыта.

Калибан – ставшее нарицательным имя персонажа пьесы Шекспира «Буря», уродливого и грубого дикаря. Здесь – в переносном значении: интеллектуальный дикарь.

Имеется в виду критика Беркли и Мальбраншем тезиса о реальности (независимости от сознания) объективного мира.

Петрарка. Канцоньере 1,7.

Речь идет, очевидно, об «абсолюте» (сущности, первопричине и цели всех вещей) как предмете философской спекуляции, имеющей целью подтверждение «истин откровения» – догматов христианского вероучения.

Шопенгауэр имеет в виду близость телеологических схем «спекулятивной теологии» восходящему к иудаистской традиции представлению о Боге как о всемогущем правителе, неуклонно направляющем мир (историю) по предопределенному им пути, к высшему благу; с этой точки зрения, если она последовательно проведена, зло и страдание либо выполняют конструктивную роль, либо являются только видимостью.

Т. е. господство софистической несерьезности и недобросовестности по отношению к истине. Софисты, как известно, обучали за плату искусству защиты любого тезиса, вне зависимости от его истинности или ложности.

Расстанься с детством, друг, пробудись!

Руссо. Новая Элоиза V, I. – Пер. Н. Немчиновой.

Веданта (санскр.) – конец Вед, учение, опирающееся на Упанишады; система древнеиндийской религиозно-философской мысли, основанная на представлении о достижении в процессе познания тождества абсолютного духовного начала (Брахмана) с индивидуальной душой (Атманом), что предполагает ряд условий: осознание различий между вечным и невечным бытием, отказ от материального воздаяния в этой и будущей жизни, обладание спокойствием духа, отрешенностью, терпением, сосредоточенностью, верой, стремлением к освобождению.

Шопенгауэр имеет в виду то, что вышеозначенная позиция, тезис о неразрывной связи существования и восприятия, объекта и субъекта, позволяет критической философии (исходящей вслед за Кантом из мысли о том, что форма нашего знания есть продукт нашей собственной познавательной активности) избавиться от кантовского дуализма – разрыва между непознаваемой вещью в себе и явлением (последнее, в свою очередь, распадается на априорные формы чувственности, категории рассудка и содержание, которое те и другие оформляют, – результат воздействия вещи в себе на органы (чувств); если принять указанный тезис, то трансцедентальная идеальность (по Канту, – единство нашего сознания, высшее априорное условие возможности познания, основывающегося на синтезе созерцаний чувственности и категорий рассудка) и эмпирическая реальность (мир явлений как результат такого синтеза) будут находиться в отношении корелляции и взаимопрояснения: станет возможным отыскать смыслообразующую, объединяющую их воедино «точку», волю, что в конечном счете позволяет онтологически обосновать противоречие между реальностью и смыслом, жизнью и истиной, необходимостью и свободой.

Вещь в себе – термин, выражающий существование вещей (предметной действительности) самих по себе, безотносительно к тому, какими они являются для нас в нашем познании; другое значение связано с фиксацией следующей принципиальной для Канта идеи: возможности теоретического познания лишь явлений, но не вещи в себе – как непознаваемой основы чувственно воспринимаемых и рассудочно мыслимых предметов; третье значение: запредельный для опыта предмет разума – Бог, бессмертие души, мир как целое. Объект в себе – видоизмененный кантовский термин «вещь в себе» – подчеркивает неправомерность, с точки зрения Шопенгауэра, разрыва между субъектом и объектом (отрицательной тенденции кантовской гносеологии).

См.: О четверояком корне закона достаточного основания, § 22.

a priori (лат., «из предшествующего») – знание, предшествующее опыту и независимое от него; термин кантовской философии, означающий в широком смысле все, что относится к условиям возможности опыта, формальным предпосылкам познания: априорные формы чувственности – пространство и время, категории рассудка – субстанция, причинность и т. д.

Шопенгауэр имеет в виду модификации «закона основания» сообразно четырем формам детерминации: 1) причинность в узком, физическом смысле слова, 2) растительные раздражения, 3) мотивация у животных, 4) логическая связность человеческого мышления. Первые три формы – закон основания в неживой и живой природе; последняя – закон основания в сфере отвлеченного познания.

Кант запутал это понятие разума; отсылаю к приложению и своим «Основным проблемам этики» (§ 6).

Выражение вечный поток вещей (в оригинале – «ewiger Fluß der Dinge»), вероятно, восходит к одному из платоновских текстов. Например: «… согласно… Гераклиту… все вещи движутся, словно потоки». – Платон. Теэтет 160. – Перевод А. В. Лебедева (см.: Фрагменты ранних греческих философов. М., 1989. С. 209–210).

Майя (санскр.) – согласно ведийской традиции, способ действия божественной творческой силы, порождающей тварный мир (мир видимости), не являющийся, однако, внутренним свойством самого Бога; иллюзорность воспринимаемого эмпирическим сознанием мира, скрывающего под видимым многообразием свою истинную единую сущность; преодолевается «подлинным познанием».

Пураны (санскр., «предание») – предания о богах, которые считаются Ведами низших каст.

«Изумительно в некоторых случаях свойство слов, и обычай древней речи отмечает иное крайне выразительными знаками» (Сенека, письмо 81).

Что материя и субстанция одно и то же, показано в приложении.

Это раскрывает и основу кантовского объяснения материи, согласно которому она есть «подвижное в пространстве» (См.: Кант. Метафизические начала естествознания. Разд. I. Деф. 1.): ведь движение состоит только в соединении пространства и времени.

А не из познания времени, как думает Кант; подробнее см. в приложении.

Пер. Ф. Ф. Зелинского под. ред. М. Л. Гаспарова и В. Н. Ярхо.

В основу сюжетной коллизии драмы Кальдерона «Жизнь – это сон» (1636) положена ситуация, когда главное действующее лицо, принц Сехизмундо, проснувшись, оказывается в положении узника; возвращенный после выпавших на его долю испытаний в свое прежнее положение, он переживает духовный переворот. Философская символика драмы Кальдерона восходит к древнейшей традиции понимания смерти как пробуждения к действительной жизни.

Английский естествоиспытатель Роберт Гук (1635–1703) лишь предвосхитил закон всемирного тяготения Ньютона. Подобно другим современникам Ньютона (И. Бульо и Дж. Борелли), он высказал соображение, что движение планет может быть объяснено действием силы, которая притягивает каждую планету к Солнцу. Ньютон же в «Математических началах натуральной философии» (1687) впервые строго математически обосновал закон всемирного тяготения.

Лавуазье выяснил роль кислорода в процессах горения, окисления металлов и дыхания (1772–1777).

Согласно Гете («Учение о цвете», 1829), эффект проявления монохроматических цветов есть результат взаимодействия света и тьмы: последняя позволяет нам увидеть реально существующий цвет. К такому выводу Гете окончательно пришел после модификации условий опыта Ньютона по спектральному разложению светового (солнечного) луча при помощи призмы в темной комнате.

Шопенгауэр, по-видимому, излагает центральную идею «философии тождества» Шеллинга (такое название имел определенный период творчества этого мыслителя), наиболее рельефно выраженную в диалоге «Бруно, или о божественном и естественном начале вещей» (1802).

Шопенгауэр указывает на противоречие между философской позицией Фихте в первый период его творчества (наиболее полно отраженной в «Наукоучении», 1794–1797), учением «трансцедентального идеализма» – о том, что всякая реальность есть продукт бессознательной деятельности Я (соответственно природа по отношению к этой деятельности – только материал, отчужденно выступающий в качестве внешней действительности; преодолевая это отчуждение, Я возвращается к себе, но никогда не может окончательно совпасть с собой, так как деятельность не может прекратиться) – и более поздней концепцией (после 1800), в рамках которой абсолют – актуальное бытие, Бог; а все, что вне его (природа) предстает в качестве схемы бытия, реконструируемой натурфилософией. Противоречие, в частности, состоит в том, что трансцедентальный идеализм, исключая допущение вещи в себе, все-таки полагал невозможным мыслить природу как завершенное целое, тогда как натурфилософия (умозрительное истолкование природы в качестве актуальной целостности) восстанавливает схему бытия из реальности природных объектов.

Ионийцы – представители возникшей в VI в. до н. э. в ионийских полисах Малой Азии – Милете (Фалес, Анаксимандр и Анаксимен) и Эфесе (Гераклит) древнегреческой философии. Для ионийцев была характерна ориентация на рассмотрение мира как процесса постоянных изменений, в основе которых лежит некое первоначало (вода, воздух, огонь, и т. д.) – и материальная стихия и закон одновременно. В античности их называли «фисиологами» (от греч. «фюсис», «тело»).

Имеются в виду мыслители XVIII в. – Ламетри, Гельвеции, Дидро, Гольбах, разрабатывавшие механистическую версию материализма; понимали мышление как свойство материи.

Элеаты – одна из школ античной философии (по названию города-колонии Элея на тирренском побережье Италии) конца VI – перв. пол. V в. до н. э. Основные представители – Ксенофан, Парменид, Зенон Элейский. Общей идеей было утверждение тождества бытия (понимаемого как Единое – вечно сущее, неподвижное, однородное, неделимое и законченное в себе) и истинной мысли; оспаривали правомерность тезисов о реальности изменений, множественности вещей и о том, что «небытие есть».

Пифагорейцы – адепты пифагореизма, направления философской мысли (существовало с V в. до н. э. до эллинистической эпохи включительно; с I в. н. э. – неопифагореизм), которое возникло на основе доктрины основанного Пифагором религиозного союза. Общая особенность – понимание числа (меры) как логически организующего начала, превращающего хаос в космос.

И цзин (кит.) – «Книга перемен», каноническая книга китайской мудрости, основу которой составляет 64 гексаграммы, трактуемые как символическое выражение замкнутой структуры постоянно и циклически изменяющегося мира.

Средневековые религиозные философы исходили в своем понимании мира из богословского учения о сотворении мира единым Богом из ничего; учение это опиралось в свою очередь на авторитет Священного Писания (см.: 2 Макк. 7,28).

Антиномия (греч. «противоречие в законе») – противоречие между двумя суждениями, каждое из которых считается в равной степени обоснованным. Кант формулирует в «Критике чистого разума» (Трансцедентальная диалектика. Кн. II, Гл. 2, Разд. 2) следующие антиномии, которые возникают при попытке мыслить мир как единое целое: 1) Мир имеет начало во времени и ограничен в пространстве. – Мир не имеет начала во времени и бесконечен в пространстве; 2) Всякая сложная субстанция состоит из простых частей. – Ни одна вещь не состоит из простых частей, и вообще в мире нет ничего простого; 3) Причинность по законам природы недостаточна для объяснения всех явлений. Существует свободная (спонтанная) причинность. – Нет никакой свободы, все совершается в мире только по законам природы; 4) К миру принадлежит безусловно необходимая сущность как его причина. – Нет никакой абсолютно необходимой сущности ни в мире, ни вне мира, как его причины.

Кронос – сын Урана (олицетворение Неба) и Геи (Земли); согласно мифу, оскопил отца по наущению матери. Последовавшее затем прекращение порождения богов-чудовищ означало разрешение первого мирового конфликта, возможность дальнейшей антропологизации богов и социального устроения; но одновременно акт оскопления – космическое преступление, под впечатлением которого Нюкта (Ночь) рождает Обман, Сладострастие, Старость, Смерть, Печаль, Труд, Голод, Забвение, Скорбь, Битвы, Тяжбы, Беззакония. В античности сближение и отождествление имени Кроноса с наименованием времени, Хроносом, было свойственно народной этимологии греков; в римской мифологии Кронос известен под именем Сатурна, который воспринимался как символ неумолимого времени.

Имеется в виду «Наукоучение» Фихте.

См. «О четверояком корне закона основания», § 49.

К этим первым семи параграфам относятся первые четыре главы первой книги дополнений.

См.: Беркли. Три разговора между Гиласом и Филонусом, 2.

Ср. с этим параграфом §§ 26 и 27 трактата о законе основания.

Имеется в виду платоновская теория соотношения чувственного образа и умопостигаемого эйдоса (см., напр: Платон. Государство VI, 510 в – 511).

Сюда относятся 5 и 6 главы II тома.

Согласно приводимой Кантом в «Критике чистого разума» (Трансцедентальная аналитика, § 10) таблице, охватывающей четыре класса категорий (количества, качества, отношения, модальности), всего таких категорий двенадцать – единство, множество, целокупность, реальность, отрицание и т. д.; они являются условиями возможности априорных синтетических суждений, которые дают новое знание в теоретическом естествознании.

Генерал-бас (непрерывный бас, цифрованный бас) – басовый голос с цифрами, обозначающими созвучия, на основе которого исполнитель строит аккомпанемент. Цифры, стоящие над или под басовой строчкой, указывают на те диатонические интервалы от баса, которые составляют специфику созвучия. Условность записи дает исполнителю (органисту, клавесинисту) свободу в выборе деталей фактуры, т. е. подразумевает элемент импровизации. Пособие по генерал-басу как учению о построении и соединении аккордов частично совпадало с ранними учениями о гармонии. Сочетание в композиции с генерал-басом полифонии и гомофонии характеризует стиль музыкального барокко.

Рамо Ж. Ф. – французский композитор первой пол. XVII в.; автор теоретических трудов по гармонии.

Металогический, в данном случае – относящийся к выходящему за границы формальной логики исследованию априорных форм познания как такового в их всеобщности и необходимости.

Сюда относятся 9 и 10 главы II тома.

Античная философия изначально была связана с традицией атонального (от греч. «агон», борьба) использования слова в качестве инструмента публичной аргументации в пользу того или иного решения (отсюда – диалог как способ актуального выяснения философской истины, диалектика как умение ставить вопросы и отвечать на них). Кристаллизация теоретико-познавательных и формально-логических проблем, происходившая в упоминаемых Шопенгауэром школах, приводила к формулировке парадоксов, апорий, софизмов, паралогизмов и часто – к субъективизму в их толковании. Все эти тенденции концентрированно выражались в существовании эристики как особого инструментального искусства спора ради спора, безразличного к объективной истине. Элеаты – см. выше, прим. 20; в частности Зенон Элейский был знаменит как автор апорий («затруднений») «Ахилл и черепаха», «Копье», «Стадий» и др.

Мегарцы – философы, принадлежавшие к школе, основанной Евклидом из Мегары, учеником Сократа. Известны рядом апорий (Евбулид: «Сорит», «Куча», «Лысый») и парадоксов; отрицали допустимость умозаключений по аналогии (Евклид); слыли эристиками – «спорщиками».

Софисты – обозначение группы древнегреческих мыслителей сер. V – первой пол. VI вв. до н. э.; софист (от греч. «софос», «умелый», «мудрый»), первоначально – человек, сведущий в вопросах частной и общественной жизни, затем – платный учитель красноречия, диалектики, эристики. Характерная черта – интерес к теоретико-познавательным и гуманитарным вопросам, концентрированно выраженный в тезисе Протагора: «Человек есть мера всех вещей…». Ему же приписываются первые попытки систематизации умозаключений и введение в обиход словесных состязаний, в ходе которых спорящие прибегали к уловкам, получившим название софизмов – преднамеренно ошибочных, но выдающих себя за истинное рассуждение доказательств.

Софизм Лжец формулируется следующим образом: «Вполне возможно, что лгун сознается, что он лгун. В таком случае он скажет правду. Но тот, кто говорит правду, не является лгуном. Следовательно, возможно, что лгун не является лгуном». Рогатый: «Что ты не потерял, ты имеешь. Рогов ты не потерял. Стало быть, ты рогат».

Покрытый сводится к следующему рассуждению:

– Знаешь ли ты этого покрытого человека?

– Нет.

– Но это твой отец. Значит, ты не знаешь твоего отца.

Сюда относится 11 гл. II тома.

Разум в нем. языке женского рода – die Vernunft.

Контрадикторная противоположность – отношение между противоречивыми суждениями (понятиями), когда они оба вместе не могут быть одновременно ни истинными, ни ложными: одно из них истинно, другое ложно; третьего не может быть. У Шопенгауэра – в переносном смысле: применительно к отношению взаимоисключения между рациональным и чувственным познанием, образующегося в теории из-за расплывчатости самого понятия чувства.

Я поэтому держусь того мнения, что точность физиогномики не может идти дальше установления нескольких вполне общих законов, например, таких: по лбу и глазам можно прочесть интеллектуальное, по губам и нижней половине лица – этическое проявления воли; лоб и глаза взаимно уясняют друг друга, и каждая из этих черт, наблюдаемая без другой, понятна только вполовину; гениальность никогда не бывает без высокого, широкого, прекрасно округленного лба, но последний часто бывает и без нее; по умному выражению тем вернее заключать об уме, чем некрасивее лицо, и по глупому выражению тем вернее заключать о глупости, чем лицо красивее, ибо красота как соответствие человеческому типу уже сама заключает в себе выражение духовной ясности, безобразие же имеет противоположный характер и т. д.

Гете. Торквато Тассо II, 1. – Пер. С. Соловьева.

Никто не может долго носить личины.

Сюда относится 7 гл. II тома.

Гансвурст (нем., «Ганс-колбаса») – комический персонаж немецкого народного театра.

Эта эпиграмма звучит следующим образом:

Сомнение совести

Ближним охотно служу, но – увы! – имею к ним склонность.

Вот и гложет вопрос: вправду ли нравственен я?

Решение

Нет другого пути: стараясь питать к ним презренье

И с отвращеньем в душе, делай, что требует долг.

(Шиллер И.Х.Ф. Собр. соч: В 8-и т. Т. I. – М.; Л., 1937. С. 164.)

Сюда относится 8 гл. II тома.

Суарес, Disput. metaphysicae, disp. III, sect. 3, tit. 3.

Ср.: Кант. Критика чистого разума. Трансцедентальная аналитика. Кн. II. Введение.

Сюда относится 12 гл. II тома.

Здесь не может быть и речи о кантовском злоупотреблении этими греческими терминами, которое я критикую в приложении.

Скептики (от греч. «исследующий») – философы, принадлежавшие к направлению античной философии, основанному Пирроном из Элиды (конец V в. до н. э.). Опирались на аристотелевское учение о недостоверности чувственного знания; объявляли видимость единственным критерием истины, считали бессмысленной задачу обоснования общезначимых норм поведения. Философов, претендующих на знание объективной истины, считали догматиками, себя – ищущими истину. Новые академики – философы, принадлежавшие школе, основанной Платоном в 387 г. до н. э. и в лице Карнеада воспринявших идеи скептиков; основа этому была заложена еще в Древней Академии с ее склонностью к абсолютизации диалектических споров.

Пиррон из Элиды (ок. 365–275 г. до н. э.) – греч. философ, основатель античного скептицизма. Полагал необходимой «воздержанность в суждении» («эпохе») и считал ее основным методом философии. Согласно Пиррону, наши представления о вещах и суждения о них не могут считаться ни истинными, ни ложными, поэтому не следует склоняться ни к утверждению, ни к отрицанию, оставаясь «непоколебимым». Из такого отношения к вещам следует «атараксия» (невозмутимость) – освобождение от «бредового наваждения», включая преодоление страха смерти и боли.

Паралогизм (греч., «неправильное рассуждение») – логические ошибки, совершаемые непреднамеренно (в отличие от софизма, ошибки, сделанной с намерением ввести кого-нибудь в заблуждение).

Спиноза, который постоянно хвалится, что философствует more geometrico (лат., «геометрическим способом», т. е. используя аксиоматически-дедуктивное построение), действительно поступал так в еще большей степени, чем думал сам. Ибо то, что для него было несомненно и решено из непосредственного, наглядного восприятия сущности мира, он стремится логически доказать независимо от этого познания. Своего преднамеренного и заранее известного результата достигает он только тем, что избирает своим исходным пунктом произвольные самодельные понятия (substantia, causa sui [субстанция, причина самой себя] и т. д.) и в своей аргументации позволяет себе все те вольности, для которых {текст испорчен} широкие сферы понятий. Поэтому то, что есть в его учении истинного и {текст испорчен} совершенно не зависит от доказательств, как в геометрии.

Употребляя ставшие крылатыми слова папы Мартина IV (1281–1285), Шопенгауэр иронизирует над ошибочной, на его взгляд, ньютоновской теорией цветов.

Понятия средневековой схоластики, усвоенные из аристотелевской метафизики.

Сюда относится 17 гл. II тома.

Дунс Скот (философ-схоласт второй пол. XIII в.) полагал, что только интеллект извлекает из низшей чувственной способности представления «общую природу» и превращает ее в понятие.

Пер. Н. И. Гнедича.

Т. е. системы, связанные, с таким пониманием морали, когда нравственный мотив истолковывается как исключительно самоценный, не имеющий никакого «внешнего» содержания – утилитарно-эвдемонистического или теистического (при этом подразумевается, что представление о Боге как чисто внешней, карающей и вознаграждающей инстанции противоречит христианской этике, основывающей добродетель на заповеди бескорыстной любви к Богу и человеку).

Стоическая этика эвдемонистична (от греч. «эвдемония», «хорошее расположение духа»), ориентирована на достижение блаженства через обретение внутренней свободы благодаря мудрости; все остальное рассматривается как «адиафора» (безразличное); этический идеал стоиков – мудрец, достигший «бесстрастия» («апатия») и не зависящий от внешних обстоятельств («автаркия»): мудрец следует бесстрастию природы и любит свой «рок».

Стоицизм – школа античной философии, получившая название от портика (греч, «стая») в Афинах Зеноном из Китиона. Общепринятая периодизация и наиболее известные представители: Древняя Стоя (II–I вв. до н. э.) – Зенон, Клеанф, Хрисипп; Средняя Стоя (II–I вв. до н. э.) – Панетий и Посидоний; Поздняя Стоя (I–II вв. н. э.), Др. Рим – Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий.

«Они думают, что все тревоги вызываются мнениями и взглядами людей». Цицерон, Tusc. 4, 6. «Не самые вещи волнуют людей, а мнение о вещах». Эпиктет, с. 5.

«Причина всех человеческих несчастий заключается в неумении приспособить общие понятия к частным». Эпиктет, Dissert. Ill, 26.

Перипатетики (от греч. «перипатео», «прохаживаюсь») – мыслители, принадлежавшие к философской традиции, основанной Аристотелем школы. Занимались систематической разработкой всех отраслей знания на основе аристотелевского наследия; традиция просуществовала до IV в. н. э. Эпикурейцы – последователи Эпикура в античной философии, первоначально – в Афинах; в конце II в. до н. э. эпикурейцы появились среди римлян (наиболее выдающийся – Лукреций). Эпикурейская этика эвдемонистична: наслаждение, понимаемое как отсутствие страдания, «безмятежность» («атараксия») – единственное благо; нужно стремиться «прожить незаметно», избегая тревог и опасностей.

Гораций. Послания 1, 18, 97. – Пер. Н. Гинзбурга.

Сюда относится 16 гл. II тома.

Этиология (греч.) – учение о причинах.

Сюда относится 18 гл. II тома.

Таким образом, мы совершенно не согласны с Бэконом, утверждающим (De augm. scient. L. 4 in fine), что все механические и физиологические движения тел происходят лишь за последовавшей в этих телах перцепцией, хотя и это неверное суждение вызвано к жизни предчувствием истины. Так же обстоит дело и с утверждением Кеплера (в его трактате De planeta Martis), что планеты должны обладать познанием для того, чтобы столь правильно держаться своих эллиптических орбит и так соизмерять скорость своего движения, чтобы треугольники площади их пути всегда были пропорциональны тому времени, в которое они пробегают основание.

Сюда относится 19 гл. II тома.

То, что Шопенгауэр называет кантовским учением об эмпирическом и умопостигаемом характере, может быть выведено как следствие из разрешения Кантом «кажущегося противоречия между механизмом природы и свободой в одном и том же поступке» (Критика практического разума. 4.1. Гл. З), а именно: «… естественная необходимость, несовместимая со свободой субъекта, присуща лишь определениям той вещи, которая подчинена условиям времени, стало быть, лишь определениям действующего субъекта как явления, следовательно, поскольку определяющие основания каждого его поступка лежат в том, что относится к прошедшему времени и уже не в его власти (сюда надо отнести его совершенные уже поступки и определяемый этим характер в его собственных глазах как феномена). Но тот же субъект, который, с другой стороны, сознает себя так же как вещь самое по себе, рассматривает свое существование и поскольку оно не подчинено условиям времени… и в этом его существовании для него нет ничего предшествующего определению его воли, а каждый поступок и вообще каждое сменяющееся сообразно с внутренним чувством определение его существования, даже весь последовательный ряд его существования как принадлежащего к чувственному миру существа следует рассматривать в сознании его умопостигаемого существования только как следствие, но отнюдь не как определяющее основание причинности его как ноумена. В этом отношении разумное существо может с полным основанием сказать о каждом своем нарушающем закон поступке, что оно могло бы и не совершить его, хотя как явление этот поступок в проистекшем [времени] достаточно определен и постольку неминуемо необходим; в самом деле этот поступок со всем проистекшим, что его определяет, принадлежит к единственному феномену его характера, который он сам создает себе и на основе которого он сам приписывает себе как причине, независимой от всякой чувственности, причинность этих явлений» (Кант И. Соч.: В 6-и т. Т.4. 4.1. M., 1965. C. 426–427).

Сюда относятся 20 гл. II тома и рубрики «Физиология» и «Сравнительная анатомия» в моем сочинении «Воля в природе», где обстоятельно разработано все то, что я здесь только наметил.

Пер. А. В. Лебедева.

Об этом специально говорится в 27 гл. II тома.

Эта мысль вполне раскрыта в моем конкурсном сочинении о свободе воли, где поэтому обстоятельно разъяснено и отношение между причиной, раздражителем и мотивом («Основные проблемы этики»).

Сюда относятся 23 гл. II тома, а также в моем сочинении «О воле в природе» глава «Физиология растений» и чрезвычайно важная для ядра моей метафизики глава «Физическая астрономия».

Данный термин употреблялся в химии и означал способность неодушевленных химических элементов (несоединимых физическими средствами – смешиванием, растиранием и проч.) к притяжению и отталкиванию, к расторжению существующих и образованию новых связей, – как будто они наделены волей. Так, по аналогии, эта способность трактовалась вплоть до 60-х гг. XIX в., в частности, в работе шведского химика Т. Бергмана «De attractianibus selectivis» («Избирательное сродство», нем. перевод 1772), пока не утвердились окончательно атомно-молекулярные представления.

Упоминание этих имен в одном ряду связано с тем, что основой их философии является представление о том, что в мире нет случайности (беспричинности); поэтому наука о мире – механика (Декарт, Лессаж).

Ангелус Силезиус. Херувимский странник 1, 8.

Такое противопоставление вполне оправдано, поскольку Платон гипостазирует и онтологизирует идею, превращая ее в объективную реальность, в «вещь в себе», если воспользоваться кантовской терминологией (идея у Платона – трансцедентальная умопостигаемая форма, существующая отдельно от единичных вещей, которые к ней «причастны», объект достоверного знания); у Канта же идея – конститутивный принцип действия познающего разума, его регулятив и ориентир (ср.: Кант. Критика чистого разума. Трансцедентальная аналитика. Кн. 1. Разд. 1).

Wenzel, De structure cerebri hominis et brutorum 1812, cap. 3. – Cuvier, Leςons d’anat. comp. leςon 9, art. 4 и 5. – Vico d’Azir. Hist. de l’accad. d. sc. de Paris, 1783, стр. 470 и 483.

16 сент. 1840 г. г-н Петтигру в литературном и научном Институте Лондонского Сити, на лекции об египетских древностях, демонстрировал пшеничные зерна, которые сэр Г.Вилькинсон нашел в одной из фивских гробниц, где они, наверное, пролежали тридцать столетий. Найдены они в герметически закупоренной вазе. Вилькинсон посеял двенадцать зерен и получил растение высотой в пять футов, семя которого совершенно созрело. (Из «Таймс» от 21 сент. 1840 г.). – Точно так же в Лондонском Медико-Ботаническом обществе, в 1830 году, г. Холтон демонстрировал клубень, найденный в руке египетской мумии, куда он был вложен, вероятно, по религиозным соображениям и где находился по меньшей мере 2000 лет. Холтон посадил его в цветочный горшок, и там он сразу же пророс и зазеленел. Этот факт, сообщаемый в Medical Journal за 1830 г., приводится в Journal of the Royal Institution of Great-Britain, октябрь 1830, стр. 196. – «В саду г. Гримстоуна, из гербария Хайгейт, в Лондоне, находится теперь гороховая плеть с плодами, взошедшая из горошины, которую г-н Питтегру и чиновники Британского музея вынули из вазы в одном египетском саркофаге, где она пролежала 2844 года». (Из «Таймс» от 16 авг. 1844 г.). Да и найденные в известняке живые жабы позволяют предположить, что даже животная жизнь способна к такой задержке на целые тысячелетия, если последняя вызвана зимней спячкой и поддерживается особыми условиями.

Суть данного учения, получившего название окказиционализм и составлявшего направления в западноевропейской философии XVII в., заключается в том, что материальный повод мысли или волевого акта объявлялся совершенно недостаточной причиной таковых; взаимодействие тела и духа объяснялось как чудо постоянного и прямого божественного вмешательства.

Аристотелевская существенная форма – один из четырех высших «принципов» бытия (наряду с материей, или субстратом, источником всякого движения и благом, или целью процесса становления), а именно – «эйдос», или «чтойность», сущность («эссенция»); в отличие от платоновской идеи она не существует самостоятельно помимо множества вещей, а только – в их конкретном множестве. См. также кн. 3, прим. 17.

Инь и ян (кит., «темное» и «светлое») – парные понятия-символы древнекитайской мудрости, выражающие дуализм мироустройства: пассивное и активное, мягкое и твердое, внутреннее и внешнее, женское и мужское, земное и небесное, луна и солнце, чет и нечет и т. д. Космогонический аспект учения о инь и ян характеризует переход от первозданного хаоса к вещной определенности мира; их взаимодействие объясняет процесс изменения, взаимопревращения и слияния вещей, а также миропорядок, устройство всего сущего.

Каббала (древнееврейск., «предание») – основанное на иудаизме тайное учение, основоположения которого сформулированы в написанной на арамейском языке в конце XIII в. в Кастилии «Книги сияния», или «Зогар», автором которой, очевидно, был Моисей Леонский. Шопенгауэр упоминает каббалу в ряду учений (пифагореизм, китайская книга «И цзин» и др.), построенных на принципе понятийно-символических аналогий между знаками (числами) и мироустройством. Так, в каббалистической традиции с XVI в. преобладающей становится магически-прикладная сторона, связанная с разложением слов Священного Писания, в частности, имен Бога на буквы как символы космических явлений, использование числовых значений букв слова с заменой его другим словом с эквивалентным числовым значением и т. д.

Гете. Фауст I, 1940 сл. Пер. Н. А. Холодковского. – Enheiresis naturae (сочетание греч. и лат. терминов) – «способ действия природы».

Плавт. Ослы, 493–495.

Речь идет о кантовской космогонической гипотезе образования планетарной системы из первоначальной «туманности» (облака диффузного вещества) в результате действия центробежной силы («Всеобщая естественная история и теория неба», 1755). Позднее (1796) аналогичную гипотезу выдвинул Лаплас.

Сюда относятся 22 гл. II тома, а также ряд мест в моем сочинении «О воле в природе».

Схоластики справедливо поэтому говорили: causa finalis movet non secundum suum esse reale, sed secundum esse cognitum [конечная причина действует не по своей реальной сущности, а по сущности познанной). См. Суарес, Disp. metaph., disp. 23, §§ 7 и 8.

Согласно мифу, Ифигения, дочь микенского владыки Агамемнона, должна была по воле последнего стать жертвой во искупление дерзости своего отца, убившего лань Артемиды в ее священной роще и похвалявшегося, что в меткости стрельбы из лука он поспорит с самой владычицей лесов (за что богиня лишила попутного ветра направлявшиеся в Трою корабли предводительствуемых Агамемноном ахейцев). Еще в античности сюжет жертвоприношения Ифигении был использован Лукрецием как свидетельство преступной и нечестивой жестокости религии (См.: Лукреций. О природе вещей I, 80-101).

Шопенгауэровское сравнение основывается на древнейшей, актуальной и в настоящее время традиции, в рамках которой число (будучи выразителем существа различных музыкальных данностей – интервалов, порядков ступеней в звукорядах, размеров такта и т. д.) связывает музыку с теми или иными элементами универсально-символического истолкования бытия, в связи с чем появляется возможность понимания музыки как преисполненного глубочайшего метафизического смысла языка – аналога «языка природы».

См. «Разрешение космологических идей о целокупности выведения событий в мире» в «Критике чистого разума», стр. 560–586, 5-е изд. и стр. 532, 1-е изд., и «Критику практического разума», 4-е изд., стр. 169–179; изд. Розенкранца, стр. 224 сл. Ср. мой трактат о законе основания, § 43.

Ср. «О воле в природе» – в конце рубрики «Сравнительная анатомия».

См. «О воле в природе», рубрика «Сравнительная анатомия».

Chatin, Sur la Valisneria spiralis, в Compies rendus de l’acad. d. sc., Nr. 13, 1855.

Телеология природы – учение о целесообразности природных процессов, отвечающее на вопрос, для чего, ради какой цели они осуществляются: учение, согласно которому идеально положенная цель (конечный результат) предопределяет конкретный ход событий. Шопенгауэр употребляет понятие «телеология природы» в кантовском значении: и для него сама по себе бессмысленная, бессознательная природная целесообразность (по Канту, «целесообразность без цели») в конечном счете может быть понята только из уникальной определенности человеческого предназначения – нравственной свободы (по словам Канта, «разгадкой того шифрованного письма, посредством которого природа говорите с нами своими прекрасными формами», является следующее: «… природа как бы говорит нам нечто такое, что, кажется, имеет более высокий смысл», – и так как мы нигде не находим цели, «мы естественно ищем ее в нас самих, а именно в том, что составляет конечную цель нашего бытия – в нашем моральном предназначении». – Кант И. Соч.: В 6 т. Т.5. М., 1966. С. 315–317).

Сюда относятся 26 и 27 главы II тома.

Микрокосм (греч., «малый мир») – категория, соотносительная с парной ей категорией макрокосм (греч., «большой мир»). Концептуальным содержанием этих категорий является отношение подобия между микрокосмом и макрокосмом: если человека рассматривают по аналогии с миром, то это, как правило, ведет к растворению последнего в безличных или сверхличных космических силах и процессах, если наоборот, то сам космос трактуется антропоморфно. Шопенгауэр в данном случае употребляет условное сравнение, апеллируя к философии Фалеса как типологически-обобщенному примеру «космологической» интерпретации соотношения микрокосма и макрокосма и к философии Сократа как примеру ее «антропологического» истолкования. Последнее верно в той мере, в какой Сократ следует дельфийской заповеди «познай самого себя».

Сюда относится 28 глава II тома.

Ф. Г. Якоби.

Слова из древнего орфического стиха, ставшие поговоркой, близкой по смыслу изречению «много званых, а мало избранных» (Мф. 20,16). Эти слова Платон вкладывает в уста Сократа: «… как говорят те, кто сведущ в таинствах, „много тирсоносцев, да мало вакхантов“, и „вакханты «здесь, на мой взгляд, не иные кто-либо, а только истинные философы. Одним из них старался стать и я – всю жизнь, всеми силами, ничего не пропуская» (Платон. Федон 69d. – Пер. С. П. Маркиша).

Платон. Государство VII, 535 с. – Пер. А. Н. Егунова.

См. например: «Immanuel Kant, ein Denkmal von Fr. Bouterweck», стр. 49 и Buhle, «Geschichte der Philosophic», т. 6, стр. 802–815 и 823.

Альберт Великий. Сумма теологии 1,5,22. – См. прим. самого Шопенгауэра с пояснениями по данному термину в § 54 (с. 273 наст. изд.).

Платон. Тимей 37d.

Сюда относится 29 гл. II тома.

Согласно свидетельству де Прадта, автора книги «История посольства в Великое герцогство Варшавское» (1816), фразу, которая в данном случае приписывается Томасу Пэну (Пейну), часто повторял Наполеон в декабре 1812 г., во время бегства из России.

Для уяснения рассматриваемого здесь способа познания я рекомендую прочесть и то, что Спиноза говорит там же (L. II, prop. 40, schol. 2, а также L. V, prop. 25 до 28) о cognitione tertii generis, sive intuitiva [познании третьего рода, или интуитивном познании], в особенности же – prop. 29, schol., prop. 36, schol. и prop. 38 demonstr. et schol.

Байрон. Чайльд Гарольд III, 75.

Сюда относится 30 гл. II тома.

Имеется в виду постоянное вмешательство олимпийских богов в историю, в дела смертных.

Эта последняя фраза не может быть понята без знакомства со следующей книгой.

Говоря о колесе времени, Шопенгауэр, очевидно, хочет подчеркнуть рутинную неизменность временного порядка: колесо, согласно индоевропейской традиции, – астральный символ, связанный с представлением о движущейся по небу, запряженной конями колеснице солнца.

Апперцепция (лат., «восприятие») – возможность восприятия наличного опыта; осознаваемый опыт. Термин введен Лейбницем в значении: осознанное восприятие в отличие от смутных, бессознательных перцепций.

На самом деле: Драйден. Авессалом и Ахитофель I, 163.

Сюда относится 31 гл. II тома.

Сюда относится 32 гл. II тома.

Шопенгауэр перечисляет сюжеты древнегреческих мифов, символизирующие неизбывную муку и вечное проклятие. Иксион – царь лапифов в Фессалии; за высокомерие и преступную дерзость (допущенный к трапезе олимпийцев, он домогался любви Геры) обманут Зевсом и прикован к огненному колесу, которое, вечно вращаясь, катится по небесному своду. Данаиды – дочери царя Даная, несущие за убийство по велению отца своих мужей наказание в Аиде, наполняя водой дырявый сосуд. Тантал – сын Зевса и Плуто, наказанный за ряд преступлений (кража священной золотой собаки Зевса и клятвопреступное отпирательство в совершении содеянного; похищение нектара и амброзии и раздача их своим близким; убийство сына и угощение богов его мясом ради испытания их всеведения) вечными муками в подземном царстве: в том числе, стоя по горло в воде, он не может напиться, так как вода тотчас же отступает от его губ, как только он наклоняется к ней.

Согласно Эпикуру, цель философии – безмятежность духа («атараксия»), свобода от страха перед смертью и явлениями природы.

Ормузд – греч. имя Ахурмазды (перс., «премудрый владыка») – верховного бога в зороастризме и маздаизме; персонификация небесного свода и доброго начала, ведущего постоянную борьбу с Анхра-Майнью (перс., «враждебный дух»), которого греки называли Ариманом, персонификацией зла и тьмы.

Сюда относится 33 гл. II тома.

Тем больше радует меня и изумляет теперь – 40 лет спустя после того, как я столь робко и нерешительно высказал эту мысль, – открытие, что ее уже высказал блаженный Августин: «Растения предоставляют чувствам воспринимать их многообразные формы, которыми прекрасен строй этого видимого мира, так что, поскольку они не могут знать, они как будто хотят быть познанными» («О Граде Божием» XI, 27).

Ср. с кантовской теорией возвышенного: Кант. Критика способности суждения. 4.1. Разд. 1, Кн.2 (§ 23–29).

Пер. Б.Л. Пастернака.

Привходящая форма – термин средневековой схоластики, восходящий к аристотелевскому учению о множестве форм каждого сущего, единство которых обусловлено подчинением высшей, существенной форме; в отличие от последней означает вторичные, несущественные признаки, исчезновение которых не ведет к прекращению бытия вещи. См. также кн. 2, прим. 10.

a posteriori (лат., «из последующего») – знание, получаемое из опыта.

Принцип индивидуации – термин средневековой схоластики; означал постулат онтологически обусловленной раздробленности мира на множество неповторимых индивидов – сходных, но не тождественных.

Сюда относится 35 гл. II тома.

Якоб Беме в своей книге De signature renim, гл. 1, § 15, 16, 17, говорит: «И нет вещи в природе, которая бы не открывала своего внутреннего, образа также и внешне: ибо внутреннее постоянно стремится к откровению… У каждой вещи есть свои уста для откровения… И это – язык природы, которым всякая вещь говорит из своего качества и всегда открывает и выражает самое себя… Ибо каждая вещь открывает свою мать, которая таким образом дает эссенцию и волю к созиданию формы».

Гете. Избирательное сродство 1,6.

Антиципация (лат., «предвосхищение») – способность к предвосхищению, предугадыванию событий. В данном случае – способность проникновения в идеальный смысл явлений.

Последняя фраза – перевод гельвециева il n’y a que l’esprit qui sente l’esprit, о чем я не считал нужным упоминать в первом издании. Но с тех пор, в силу одуряющего влияния гегелевского лжемудрствования, наша эпоха так пала и столь огрубела, что иному может померещиться и здесь намек на противоположность между «духом и природой»; поэтому я вынужден решительно оградить себя от приписывания мне таких вульгарных философем.

Имеется в виду опорная идея Г.Э.Лессинга («Лаокоон, или о границах живописи и поэзии», 1766), связанная с обоснованием им необходимости определения и разграничения специфических законов изобразительного искусства (предмет которых «тела с их видимыми свойствами», где «все дается лишь одновременно») и литературы (имеющей своим предметом расположенные во временной последовательности действия) – в противовес представлениям о том, что античные поэзия и изобразительное искусство обрабатывали одни и те же сюжеты и пользовались сходными описательными методами, а именно решали сверхзадачу изображения очищенной, облагороженной природы (гармонизированного, идеально‑симметричного мира пластической красоты). Лессинг, в частности, полагал, что античный художник «изображал страдание лишь в той мере, в какой позволяло ему чувство красоты и достоинства»: «Применяя сказанное к Лаокоону, – говорит он, – мы тотчас найдем объяснение, которое ищем: художник стремился к изображению высшей красоты, возможной в данных условиях, при телесной боли. По своей искажающей силе боль эта несовместима с красотой, и поэтому он должен был ослабить ее; крик он должен был превратить в стон, не потому что крик изобличал бы неблагородство, а потому что он отвратительно искажает лицо» (Лессинг Г.Э. Лаокоон. M., 1957. С. 88–89).

Как полагал Лессинг, «материальные пределы» изобразительного искусства ограничены отображением «одного только момента», и «так как это одно мгновение увековечивается искусством, оно не должно выражать ничего такого, что мыслится лишь как преходящее». – Лессинг Г.Э. Цит. соч. С. 90, 92.

Вергилий. Энеида II, 774.

И этот эпизод нашел себе дополнение в 36 гл. II тома.

«Нахождение Моисея» – распространенный библейский сюжет европейской живописи. – См.: Исх. 2,10 ел.

Для того чтобы понять это место, безусловно, необходимо знать содержание следующей книги.

Схоластические термины, связанные с проблемой универсалий (общего) в средневековый философии, которая может быть сформулирована в форме следующего вопроса: существуют ли роды и виды самостоятельно и в таком случае телесны они или бестелесны, или же они существуют только в мышлении, и в таком случае обособлены они или находятся в чувственных явлениях? Шопенгауэр подчеркивает вторичность и неполноценность понятий по отношению к идеям как истинному бытию.

Гораций. Послания I, 19,19. – Пер. М. Гаспарова.

Изредка видны пловцы средь широкой пучины ревущей (Вергилий. Энеида I, 118. – Пер. С. Ошерова под ред. Ф. Петровского.

Сюда относится 34 гл. II тома.

Изготовленный Гефестом щит Ахиллеса был украшен различными изображениями. – См.: Гомер. Илиада XVIII, 480–609.

Согласно церковной традиции, четыре Евангелия принято сравнивать с четырьмя необыкновенными животными из книги пророка Иезекииля (Иез. I, 4‑28), подобными человеку, льву, тельцу и орлу. В соответствии с этими условными изображениями эмблемой евангелистов стали: Матфея – человек (он начинает Евангелие рассказом о человеческой родословной Христа, которого изображает преимущественно как человека), Марка – лев (Марк начинает Евангелие проповедью Иоанна Крестителя, оглашавшего пустыню словом подобно льву рыкающему; изображал Христа как Властителя природы – чудотворца), Луки – телец (в начале своего повествования он описывает связанное с жертвоприношением служение Захарии; Христос у него преимущественно Спаситель), Иоанна – орел (начинает Евангелие откровением о Божественности Христа, требующем проницательности орлиного взора).

Шопенгауэр имеет в виду мысль Платона об удаленности, оторванности нашего познания от бытия как источника истинного знания, об искажении нашего знания текучей действительностью, миром чувственных представлений.

Прозерпина – владычица подземного царства в древнеримской мифологии (то же, что и Персефона, дочь Зевса и Деметры, супруга Аида – в древнегреческой). В гомеровском гимне «К Деметре» рассказывается о том, что Аид похитил Персефону, за что ее мать наслала на землю засуху; Зевс повелел вернуть Персефону обратно, но Аид дал ей отведать граната, чтобы она снова вернулась к нему. Поэтому дочь Деметры треть года находится среди мертвых, а две трети – с матерью; радость матери в это время возвращает земле изобилие.

Фабула романа Бальтазара Грациана «Критикон» (1651–1657) представляет собой аллегорию жизненной истории Всякого Человека: после выхода из «пещеры» герой вспоминает о доразумном, темном начале своей жизни, затем перед ним раскрывается Театр Мироздания, Красота Природы, он погружается в Стремнину Жизни, знакомится с Состоянием Века, проходя свой путь вплоть до встречи со Свекрухой Жизни (Смертью) и Острова Бессмертия.

Многие мотивы «Критикона» подсказаны «Дон Кихотом» Сервантеса; однако субъективно‑фантастическому, психологическому характеру сатирических аллегорий Сервантеса соответствует логика «объективного безумия» у Грациана. Свифт же, используя в интересах универсальной сатиры грациановскую форму «путешествия», отказывается от явной аллегории, заменив сказочную фантастику «Критикона» точными (масштабными) гиперболами.

Шекспир. Гамлет II, 2. – Перевод Б.Л. Пастернака.

Изображение рыбы служило эмблемой для ранних христиан: греч. слово «рыба» рассматривалось как аббревиатура формулы «Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель». Это обстоятельство, очевидно, имеет в виду Шопенгауэр.

Шамполион Жан Франсуа (1790–1832) – французский египтолог, дешифровавший древнеегипетское иероглифическое письмо.

Откровение, или Апокалипсис (греч.) – последняя часть Нового Завета, автором которой по традиции считается апостол Иоанн Богослов. Апокалипсис представляет собой символическое описание боговдохновенных видений.

Митра – древнейшее божество индоиранского пантеона, бог небесного света, солнца и правды. Культ Митры (время наиболее широкого распространения в Иране и за его пределами: кон. I тыс. до н. э – нач. I тыс. н. э.) оставил после себя многочисленные скульптурные изображения.

Сюда относится 36 гл. II тома.

Гомер. Илиада VIII, 485. – Пер. Н.И. Гнедича.

Гете. Годы учения Вильгельма Майстера. Кн. III. – Пер. Б.Л. Пастернака.

Понятно, что я повсюду говорю исключительно о редких, великих, настоящих поэтах и меньше всего имею в виду то жалкое племя посредственных поэтов, рифмачей и сказочников, которые столь расплодились в Германии, особенно теперь, и которому следовало бы беспрестанно кричать в уши со всех сторон:

А поэту ни люди, ни боги.

Даже столбы не прощают посредственность:

Всем нестерпима.

Гораций. Об искусстве поэзии, 372. – Пер. М.Дмитриева.

Гете. Фауст I, 582–583.

Дерзкое соперничество силена Марсия, игравшего на флейте, с Аполлоном‑кифаредом окончилось поражением первого и его наказанием: Аполлон содрал с несчастного кожу.

Шиллер. К друзьям, 45–49.

Сюда относится 38 гл. II тома.

Анакреон (Анакреонт) – древнегреческий поэт, воспевавший размеренное, сознательно культивируемое наслаждение радостями жизни – на фоне тягот старости и предчувствия смерти. Ангелус Силезиус (Иоганн Шеффлер) – немецкий поэт‑философ религиозно‑мистического направления XVII в.

Байрон. Чайльд Гарольд III, 72. – Пер. В.Фишера.

Имеется в виду Сэмюэл Джонсон, автор литературно‑критических «Жизнеописаний наиболее выдающихся английских поэтов» (1779–1789), в одном из которых, посвященных Шекспиру, он сформулировал упоминаемое Шопенгауэром требование поэтической справедливости.

При помощи данного сравнения подчеркивается «закрытость» джонсоновской позиции, принципиально противоречащей трагическому мироощущению, а именно – свойственному последнему представлению о высоком очищающем (искупительном) значении безвинных страданий; эта закрытость характеризует, согласно Шопенгауэру, и другие упоминаемые в рамках данного сравнения позиции:… плоское оптимистическое… – очевидно, имеется в виду трактовка зла как конструктивного начала истории (гибнет тот, кто осужден самим «ходом истории»);… протестантски‑рационалистическое… – скорее всего – намек на кальвинистское учение об «абсолютном» предопределении (одних к спасению, других к гибели, причем показателем первого служит земной успех человека в своем деле);… или, собственно, еврейское мировоззрение – по‑видимому, подразумевается присущая иудаизму идея богоизбранности Израиля, а также то, что иудаистски‑теистическая традиция является источником, скрытой схемой первых двух позиций.

Кальдерон. Жизнь – это сон I, 2. – Пер. И. Тыняновой.

Сюда относится 37 гл. II тома.

Leibnitii epistolae, collectio Kortholti, ep. 154.

Обертоны – призвуки, образующиеся в результате колебаний частей вибратора и входящие в спектр основного музыкального звука (звучат выше последнего). Шопенгауэр имеет в виду только ближайшие обертоны, которые образуют мажорное трезвучие.

Если придерживаться натурального строя (т. е. математически выраженного высотного соотношения, образующегося на основе опытного наблюдения за колебаниями звука в духовном инструменте, при пении или игре на скрипке) в различных регистрах частотное соотношение тонов одного и того же интервала различается: «до» не совпадает с «до» равномерной темперации. Поэтому с XVII в. октаву принято делить по математической модели на двенадцать равных полутонов по сто центов в каждом. При равномерной темперации разница в 1/9 тона (так называемая пифагорова комма) убирается, октава замыкается, но это достигается ценой потери правильной численной пропорции в соотношении квинт, вместе с которой утрачивается незамкнутость музыкального строя. Темперация – это, по сути, введение абстракции равномерности в музыке, аналогичной ньютонову пространству, социальному равенству т. п.

Натяжка: на самом деле бас движется как угодно, в том числе и секундой, бас может быть мелодически развит, – хотя в рамках тривиальной музыкальной нормы шопенгауэровского времени это соответствовало действительности. – Двойной контрапункт – разновидность вертикально‑подвижного контрапункта, который, в свою очередь, представляет собой разновидность сложного контрапункта (такого сочетания мелодических линий, из которого производится их новое соединение или несколько соединений при помощи изменения их соотношения); двойной контрапункт – двухголосное соединение мелодий, из которого производится сочетание с вертикальной перестановкой соединяемых мелодий (линия баса оказывается линией мелодии и наоборот, линия мелодии – басовой линией), но при этом они продолжают сочетаться гармонично.

Allegro maestoso (итал., «быстро и печально») – темповое обозначение, типичное для части симфонии или сонаты.

Adagio (итал., «спокойно», «медленно») – типичное темповое обозначение части симфонии, а также иногда и отдельного инструментального произведения.

Moll (итал., «мягко») – обозначение минорной тональности; Dur (итал., «твердо») – обозначение мажорной тональности.

Universalia post rem (лат., «общее после вещей»), universalia ante rem (лат., «общее до вещей»), universalia in re (лат., «общее в вещах») – схоластические термины. – См. выше, прим. 26.

Da capo (итал. «до знака») – обозначение, указывающее на необходимость воспроизведения части музыкального произведения, уже встречавшейся ранее.

Шопенгауэр, очевидно, имеет в виду свойственное Сократу отождествление знания (ответственного личного мышления) и добродетели – без опоры на традиционное космологическое обоснование.

Сюда относится 39 гл. II тома.

Имеется в виду картина Рафаэля «Святая Цецилия со святыми» (ок. 1514–1516).

Т. е. учение о самоизлиянии (эманация – лат., «истечение», пер. с греч.) вовне высшего абсолютного принципа («Первоединое» у Плотина), образующего менее совершенные, низшие ступени бытия; объясняет появление зла в мире как недостаток совершенства в низшем.

Вероятно, имеется в виду гностическое учение об отпадении мира от Бога, согласно которому, мир предельно удален от божественного первоначала и есть его антипод, но в человеческом познании («гносисе») происходит восстановление единства бытия.

Имеется в виду шеллинговская концепция, комментируя которую Шопенгауэр пишет: «… фон Шеллинг (в «Рассуждении о человеческой свободе«– А.Ч.)… заставил в своем Боге основание отойти от следствия и сделал этот раскол еще прочнее… поучая нас, что «в Боге находится не Он сам, а Его основание, как первооснование, или лучше Безоснование»… Впрочем, теперь достаточно известно, что он всю эту сказку заимствовал из «Основательной вести о земном и небесном таинстве» Якоба Беме; но откуда сам Беме взял ее… этого, кажется, не знают… Это –… бездонная глубина, Безоснование валентинианцев (еретическая секта второго века), оплодотворившее консубстанциальное ему Молчание, которое родило разум и мир» (Шопенгауэр А. О четверояком корне закона достаточного основания. М., 1900. С. 15–16). В целом, по мнению Шопенгауэра, данная концепция однотипна со спинозовским понятием субстанции как «причины самой себя» и является модификацией «онтологического доказательства»: сначала постулируется сущность, а затем от нее заключают к существованию (см. там же, § 8).

Тримурти (санскрит, «тройственный образ») – божественная триада Брахмы, Вишну и Шивы: первый – творец мира, второй – его хранитель, третий – разрушитель. Различные секты толкуют Тримурти как три ипостаси единого верховного бога, который обычно получает имя одного из членов триады – преимущественно Вишну или Шивы.

Лингам (санскрит, «линга», «знак пола») – обозначение мужского детородного органа как основного символа Шивы. В линге воплощено представление о созидающей энергии этого бога, хотя в индуистской триаде ему отведена преимущественно роль уничтожителя мира и богов в конце каждого «дня» Брахмы. Ожерелье из черепов – один из атрибутов изображений Шивы как «великого аскета».

Следующее соображение для того, кому оно не покажется слишком утонченным, может уяснить, что индивид – это только явление, а не вещь в себе. Каждый индивид, с одной стороны, – субъект познания, т. е. восполняющее условие возможности всего объективного мира; а с другой стороны, он – это отдельное явление воли, той самой воли, которая объективируется в каждой вещи. Но эта двойственность нашего существа не имеет в своей основе самодовлеющего единства: иначе мы могли бы сознавать самих себя в самих себе и независимо от объектов познания и желания; на самом же деле мы этого совсем не можем, напротив, как только мы в виде опыта входим в самих себя и, обратив свое познание внутрь, хотим полностью осознать себя, мы сейчас же тонем в бездонной пустоте и оказываемся похожими на стеклянный полый шар, из пустоты которого раздается голос, причины же этого голоса здесь не найти; и желая таким образом схватить самих себя, мы к ужасу нашему не схватываем ничего, кроме бесплотного призрака.

«Схоластики учили, что вечность есть не последовательность времени без конца или начала, a Nunc stans [пребывающее теперь], т. е. теперь для нас то же самое, что было теперь для Адама, т. е. между теперь и тогда нет никакой разницы». Гоббс, Левиафан, гл. 46.

В «Разговорах с Гете» Эккермана (2‑е изд., т. 1, стр. 154) Гете говорит: «Наш дух – это существо неразрушимое по своей природе, нечто действенное во веки веков. Он подобен солнцу, которое заходит только для наших земных очей, собственно же, никогда не заходит, а непрерывно продолжает светить». Гете заимствовал это сравнение у меня, а не я у него. Несомненно, он употребляет его здесь, в этом разговоре 1824 года, потому, что припомнил – быть может, бессознательно – мою фразу, которая буквально в той же редакции напечатана в первом издании, стр. 401; и там, как и здесь, в конце § 65, она повторяется на 528 стр. Это первое издание было послано Гете в декабре 1818 года, а в марте 1819 года он выразил мне свое письменное одобрение через мою сестру в Неаполь, где я в то время находился, и приложил записку, где пометил страницы, особенно понравившиеся ему, – следовательно, он прочел мою книгу.

Орк (Оркус) – древнеримск. название царства мертвых, а также бога смерти; соответствует древнегреч. Аиду.

В Ведах это выражено так: когда человек умирает, его зрение сливается с солнцем, обоняние – с землей, вкус – с водой, слух – с воздухом, речь – с огнем и т. п. (Oupnek’hat, т. I, стр. 249 и сл.); выражается это и тем, что умирающий в особой формуле передает одно за другим все свои чувства и способности своему сыну, в котором они отныне должны продолжаться (там же, т. II, стр. 82 и сл.).

Гете. Границы человечества. – Пер. А.А. Фета.

Речь идет о великой битве на Курукшетре, перед началом которой эпический персонаж Кришна становится колесничим героя Арджуны и являет себя последнему как высшее божество (Вишну), возвещая свое откровение «Бхагаватгиту» (Махабхарата VI, 23–40).

Пер. В.Левина.

Шопенгауэр, очевидно, имеет в виду пафос «героического энтузиазма» Д.Бруно (любовь к бесконечному, возносящую мыслителя, поэта, героя над повседневностью и уподобляющую его божеству), а также родственную данной позиции принадлежащую Спинозе идею «свободной необходимости», связанную с отрицанием поверхностного учения о свободной (произвольной) воле и исходящую из мировоззренчески однотипного по отношению к концепции Бруно учения о бесконечной субстанции как едином основании множества вещей.

Сюда относятся 41–44 главы II тома.

Пристли в гл. VI данной работы («Философское учение о необходимости», 1777), в частности, пишет: «Способность принимать решения без мотивов или способность самоопределения независимо от суждения совести или склонности невозможна. Допускать ее – значит признавать следствие без причин… Если же мы признаем только один бесспорный факт, а именно, что воля, не может определять саму себя, а всегда определяется мотивами, т. е. наличным состоянием духа и отношением к находящимся перед ним вещам, – если признать это, то мы имеем перед собой необходимое определение, подчиненное столь же строгим и неизменным законам, как законы механики» (Английские материалисты XVIII в. Собр. произведений: В 3‑х т. Т.З. М., 1968. С. 421–422).

«Критика чистого разума», 1‑е изд., стр. 532–558; 5‑е изд., стр. 560–586; и «Критика практического разума», 4‑е изд., стр. 169–179; изд. Розенкранца, стр. 224–231.

Схоластический термин, восходящий к Августину.

Имеются в виду следующие слова апостола Павла: «А ты кто, человек, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему [его]: «зачем ты меня сделал?» Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почетного употребления, а другой для низкого?» (Рим. 9, 20–21).

Гете. Ифигения в Тавриде IV.5. – Пер. Н. Вильмонта.

Магомет (Мухаммед) – основатель ислама, создатель Корана. Описываемый в Коране рай предполагает возможность чувственных наслаждений, в частности – плотских утех праведников с девами‑гуриями.

Cart, medil. 4. – Spin. Eth., p. II, prop. 48 et 49, caet.

Гомер. Илиада XVIII, 113. – Пер. Н.И. Гнедича.

Имеется в виду семейная драма царя Давида – его борьба за престол со своим любимым сыном Авессаломом, убившим брата и восставшим против отца (2 Цар. 13–18). В рамках приводимого сравнения Шопенгауэр истолковывает эту историю в том смысле, что главной заботой Давида (не желавшего смерти сына и скорбевшего о его утрате) было все‑таки достижение своих «политических» целей, а не судьба Авессалома.

Овидий. Лекарство от любви, 293. – Пер. М.Л. Гаспарова.

Квиетив (от лат. quietus, «спокойный», «бездействующий») – термин, означающий мотивацию к полному безволию, неучастию в жизни.

Еккл. I, 18. – Когелет (евр., от «кагал», религиозное собрание) – тот, кто исполняет обязанность говорить в собрании, проповедник: в греч. переводе – Екклезиаст, ставшее нарицательным имя, обозначающее автора одноименной книги Ветхого Завета, отождествляемого с царем Соломоном.

Здесь и далее пер. Ф. А. Петровского.

Ювенал. Сатиры X, 81.

Гомер. Илиада XXI, 272. – Пер. В.А. Жуковского

Гомер. Одиссея XI, 620. – Пер. В.А. Жуковского

Гораций. Оды 11, 3 – Пер. А. Семенова‑Тян‑Шанского.

Согласно религиозно‑философским представлениям древних индийцев, гуна – обозначение трех состояний природной субстанции: раджас‑гуна – подвижное, страстное, деятельное начало; сатва‑гуна – уравновешенное, благое; тамас‑гуна – косное, инертное, темное; эти начала, постоянно изменяясь, сменяя одно другое, порождают страдание, радость, безразличие.

Шекспир. Гамлет III, I

Геродот, VII, 46. 28

См.: Данте. Ад XXXIII, 13–76.

Лейбниц. Теодицея 1, 8

Адам, с которым Данте беседует на «восьмом небе». – Рай XXVI, 100–142.

Т. е., согласно брахманистской традиции, достигшие четвертой степени совершенства (санскр. «саньяса»), живущие подаянием, без одежды, не имея собственности и т. п., что ведет к смерти, разрывающей цепь рождений.

Сюда относится 46 гл. II тома.

Парки – богини судьбы в римской мифологии: Нона, Децима (покровительствовавшая рождению ребенка) и Мора (от mors, «смерть»). Отождествлялись с греч. Мойрами, прядущими и обрезающими нить жизни.

Гете. Торжество чувствительности IV.

Эрос (греч. «(сильное) желание», «любовь») – бог‑персонификация любви. Одновременно – одно из космогонических и теогонических первоначал наряду с Хаосом, Геей, Тартаром.

Amor (лат.) – то же, что и греч. Эрос. Понимание параллели с Майей требует отсылки к поэме Парменида «О природе»: во второй ее части Эрос порождает мир видимости.

Фаллос – божество производительных сил природы в античной мифологии. Обычно изображалось в виде уродца с гигантским фаллосом или фаллообразной головой и пр.

Сюда относится 45 гл. II тома.

Имеется в виду книга Ларошфуко «Максимы и моральные размышления» (1665).

Эрида – персонификация раздора в античной мифологии; одна из первичных космогонических сил, дочь Ночи, внучка Хаоса.

Законы Ману – приписываемый мифическому прародителю людей, Ману (санскр., «человек»), сборник предписаний с правилами поведения индийца в соответствии с религиозными догматами брахманизма; содержит также наставления по управлению государством и судопроизводству.

Таким образом, для обоснования естественного права собственности нет нужды допускать две основы права – detentio [обладание] и formatio [приобретение]: вполне достаточно последнего. Но только название формации не совсем подходит, потому что приложение к вещи какого‑либо труда не обязательно является ее формированием.

Дальнейшее развитие изложенного здесь учения о праве можно найти в моем конкурсном сочинении «Об основе морали», § 7, стр. 221–230 первого издания.

См.: Платон. Государство II, 358с‑359с.

См.: Гоббс. О гражданине V, 9.

См: Цицерон. О законах III, 3, 8.

Втор. 32, 35. – Этот текст истолковывается следующим образом: праведный не мстит за себя, но, уповая на Бога, он передает ему отмщение за попранную правду.

Если это будет доказано, вы, имя рек, должны будете понести законное наказание ради устрашения других от подобных преступлений на все грядущие времена.

Ср. с одной из формулировок кантовского категорического императива: «… поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству» (Кант. И. Соч. В 6‑и т. Т.4. 4.1. М., 1965. С.270).

Ср.: «Das Märchen vom Schlaraffenland» (в русском пер. «О блаженной стране небывалой») – N 158 по каноническим изданиям сказок братьев Гримм.

Сюда относится 47 гл. II тома.

«Дважды рожденными» считаются брахманы (жрецы), кшатрии (воины) и вайшьи (земледельцы, ремесленники и торговцы): второе рождение – обряд посвящения («упанаяна»), который проходят только те, кто принадлежит к данным кастам.

Формула, означающая единство Атмана и Брахмана.

Шопенгауэр имеет в виду учения о сансаре (перерождении) и карме (жребии): перерождение возможно не только в образе человека, но и бога, и животного; характер нового рождения определяется кармой – суммой всех совершенных поступков и их последствий; и только тот не родится вновь, кто не запятнан. В настоящее время шопенгауэровская интерпретация учений о сансаре и карме как мифологическом, морально‑практическом отображении некоей глубинной сути ведийской мудрости считается неправомерной: такое противопоставление не имеет смысла.

Лат. перевод из «Чхандогья Упанишада» (VIII, 15).

Согласно буддистским представлениям, путь спасения открыт для любого, вне зависимости от его кастовой принадлежности.

Платон воспринял учение о переселении душ (как философский миф) из пифагорейской традиции (см.: Государство X, 614 – 621d). Пифагор, согласно античным биографическим свидетельствам, в юности совершил путешествие на Восток, в том числе и в Египет.

Гернгутеры – протестантская секта, основная идея которой – непротивление злу насилием. Шопенгауэр, очевидно, имеет в виду родственность непротивленческой идеи гернгутеров древнейшему индуистскому принципу воздержания от нанесения вреда живому (ахинса).

Возможно, имеется в виду космогонический гимн из Ригведы (X, 129), согласно которому первичное состояние сущего – Единое, в котором нет ни сущего, ни не‑сущего.

Т. е. вкладывает в понятие правосудия (справедливости) двойной смысл – правовой и этико‑метафизический одновременно.

Примером может служить тот испанский епископ, который в последнюю войну отравил за своим столом и себя, и французских генералов; да и вообще многие другие факты из этой войны доказывают то же самое. Примеры можно найти и у Монтеня, кн. 2, гл. 12.

Мимоходом замечу следующее: то, что всякому положительному вероучению придает великую силу, его опорная точка, посредством которой оно овладевает умами, – это, безусловно, его этическая сторона, правда, не непосредственно как таковая, но поскольку она тесно связана и сплетена с остальной, свойственной каждому вероучению мифической догмой и представляется объяснимой исключительно благодаря ей. И это доходит до того, что, хотя этический смысл поступков совершенно необъясним по закону основания, а каждый миф все‑таки следует этому закону, тем не менее верующие считают этический смысл поведения и его миф совершенно нераздельными, даже совсем отождествляют их и в каждом нападении на миф видят нападение на правду и добродетель. Это идет так далеко, что у монотеистических народов атеизм, или безбожие, стал синонимом отсутствия всякой нравственности. Для священников подобное смешение понятий очень кстати, и лишь вследствие него могло возникнуть такое чудовищное явление, как фанатизм, который овладел не просто отдельными, особенно извращенными и злыми индивидами, но и целыми народами и, наконец (к чести человечества лишь однажды в его истории), воплотился у нас, на Западе, в инквизицию: по новейшим, теперь уже достоверным сведениям, она в одном Мадриде (а ведь и в остальной Испании было много таких духовно‑разбойничьих притонов) в течение 300 лет замучила на костре за религиозные убеждения 300.000 человек, о чем следует немедленно напоминать каждому ревнителю, как только он подымет голос.

Summum bonum – термин патристики и схоластики.

«Телос» (греч., «цель») – термин античной философии, обозначающий предназначение отдельных вещей, человека и мира в целом.

Схоластический термин, возникший на основе аристотелевского учения о целевой причине; высшее благо как целевая причина.

Это, сказала бы церковь, только opera operata (совершение церковных таинств), которые нисколько не помогают, если благодатью не будет дарована вера, ведущая к возрождению. Об этом дальше.

Право человека на жизнь и силы животных основывается на следующем: так как вместе с ясностью сознания равномерно усиливается и страдание, то боль, которую причиняет животному смерть или работа, еще не равна той боли, которую испытывал бы человек от одного только лишения мяса или сил животного; поэтому человек в утверждении своего существования может доходить до отрицания существования животного, и воля к жизни в целом терпит от этого меньший урон, чем если бы происходило обратное. Это определяет в то же время и пределы, в каких человек имеет право пользоваться силами животных, но которые часто нарушаются, особенно по отношению к рабочему скоту и охотничьим собакам, и против этого главным образом и направлена деятельность обществ покровительства животных. Это право, по моему мнению, не распространяется на вивисекцию – в особенности высших животных. Напротив, для насекомого смерть еще не так мучительна, как для человека его укус. Индийцы этого не понимают.

Согласно древнегреческому мифу, Фиест ел мясо собственных детей, поданное ему его братом Атреем в отместку за то, что он соблазнил жену последнего.

«Агапе» (греч.) – «жертвенная, братская» любовь; «каритас» (лат.) – сострадательная любовь‑жалость; и первая и вторая включают в себя элемент подлинного бескорыстия; поэтому их синонимичное объединение возможно в рамках протипоставления «эросу» – любви‑страсти.

Pieta (итал). – милосердие как слияние двух понятий, самозабвенной любви‑сострадания и сознательной любви‑верности (благочестивой преданности); образ скорбящей Божьей Матери.

Когда я брожу в раздумьи, мною овладевает такая сильная жалость к самому себе, что я нередко рыдаю, а это вовсе не в моем характере (Петрарка. Канцоньере, 21)

Сюда относится 47 гл. II тома. Едва ли надо упоминать, что вся этическая часть, представленная в виде очерка в §§ 61–67, нашла себе более обстоятельное и законченное изложение в моем конкурсном труде «Об основе морали».

В русском синодальном издании: «… удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19,24).

Ангелус Силезиус. Херувимский странник 1,275.

Будда – имеется в виду основатель буддизма, индийский принц Сидхадха Гаутама (Шакьямуни – «мудрец (из племени) Шакья»; 623–543 или 560–480 до н. э.). – Бодхисатва – тот, кто принял решение стать буддой (просветленным); стремящийся выйти из бесконечной цепи перерождений (сансары) и спасти все живые существа от страданий.

Эта мысль выражена прекрасным сравнением в древнем философском сочинении на санскрите «Санкхья‑Карика»: «Все‑таки душа остается некоторое время облеченной в тело, – так колесо гончарного станка, благодаря полученному ранее толчку, еще продолжает вертеться, когда сосуд уже готов. Только когда просветленная душа разлучается с телом и для нее исчезает природа, тогда наступает ее полное освобождение». Colebrooke, «On the philosophy of the Hindus: Miscellaneous essays», т. I, стр. 259. To же в «Sankhya Karica by Horace Wilson», § 67, стр. 184.

Спиноза. Этика V, теор, 42, схол.

Саманы (на яз. пали) – бродячие отшельники.

Святой Франциск Ассизский (Джованни Бернардоне, 1182–1226) – проповедник и поэт, основатель нищенствующего братства миноритов («меньших братьев»), образованного в 1207–1209, впоследствии – орден францисканцев. Сын зажиточного торговца, испытавший в молодые годы болезнь, крушение честолюбивых надежд и положение изгоя; пережил духовный переворот; отказавшись от имущества, проповедовал нищету, смирение, братство со всеми Божьими твореньями, милосердие и мученическое самоотречение в подражание Христу как Страдающему Богу. Согласно преданию, видел на горе Альверно над собой распростертое крестом существо, подобное серафиму; видение ввергло его в экстаз сострадания, после чего Франциск обнаружил следы гвоздей на своих ладонях. Канонизирован в 1228.

Святой Бонавентура (Джованни Фиданца, 1221–1274) – генерал ордена францисканцев (с 1273), первый теолог‑францисканец, один из крупнейших представителей поздней схоластики, соединивший ее с мистической традицией, «серафический доктор»; был причислен к лику святых (1482) и к числу десяти величайших учителей церкви (1588). Согласно Бонавентуре, святой Франциск увидел на горе Альверно в огромном зеркале свою душу, способную страдать если не как Бог, то как ангел.

Ср.: Ион. 16,33

Очевидно, Шопенгауэр имеет в виду неприемлемость для христианской ортодоксии ряда идей Мейстера Экхарта, в частности, той, что богопознание возможно благодаря наличию в самом человеке несотворенной и единосущной Богу «искорки»; отрешаясь от своего я и соединяясь с божественным ничто, человеческая душа становится орудием вечного порождения Богом самого себя.

Самому новозаветному вероучению свойственно противопоставление Нового Завета Ветхому (однако не абсолютное, как у Шопенгауэра): сущность ветхозаветного Закона остается в силе, но проповедь Иисуса представляется новым учением, центральное место в котором занимает заповедь любви (Мф. 12,36–40); изложенная и в Законе (Лев. 19,18), эта заповедь обновляется, поскольку любовь отныне должна подражать искупительной любви Христа. Другая отличительная черта Нового Завета заключается в том, что Закону Моисея противопоставляется «Дух Бога живого», записанный не на каменных скрижалях, а на скрижалях сердца (2 Кор. 3, 3‑18).

Во время Джаггернаутской процессии в июне 1840 года одиннадцать индусов бросились под колесницу и мгновенно погибли. (См. письмо одного землевладельца из Остиндии в «Times» от 30 декабря 1840 г.)

Об этом термине см. у Stob. Floril, Vol. 2, p. 374.

Bruckeri hist, philos., tomi IV, pars I, p. 10.

Генрих VI, ч. II, действие 3, явл. 3.

Имеется в виду история любви Петрарки к героине его сонетов Лауре, поэтически отождествляемой с Дафной: согласно легенде, преследуемая влюбленным Аполлоном, Дафна взмолилась о помощи, и боги превратили ее в лавровое дерево, которое тщетно обнимал Аполлон, сделавший отныне лавр своим священным растением.

Сюда относится 48 гл. II тома.

Новозаветное слово, которым обозначается благодать – греч. «харис», означает и источник дара у дающего, и действие, производимое даром у получающего: это – чарующее сияние красоты, затем – внутреннее сияние добра, наконец – дары, свидетельствующие о щедрости дарителя. Согласно христианскому вероучению, пришествие Христа показывает, как далеко простирается щедрость Бога: до дарования нам Сына Своего (Рим. 8,32); в лице Христа явлены благодать и истина, познание которых есть познание Бога и Его Сыне (Ин. 1,17–18), познание того, что «Бог есть любовь» (Ин. 4,8 сл.). Однако жизнь по благодати не есть только состояние, установленное Богом, она – обновленная жизнь с воскресшим Христом через внутренний переворот к новой жизни (Ин. 3,3 сл.).

Докеты – одна из раннехристианских гностических сект, считавших телесное рождение, существование и особенно смерть Христа лишь кажущимися («докео», греч., «казаться») понимали Христа как космическое существо и доказывали невозможность его воплощения в человеке Иисусе.

Тертуллиан (Квинт Септимий Флоренс, ок. 160 – после 220), – раннехристианский писатель, представитель латиноязычной патристики; защищал тезис о непостижимости для человеческого разума богооткровенных истин: «Сын Божий распят – не стыдно, потому что постыдно. И умер Сын Божий – это вполне достоверно, потому что нелепо. И погребенный воскрес – это верно, потому что невозможно» («О теле Христовом», 5).

Согласно Пелагию, человек в силу присущей ему свободы воли способен к достижению спасения самостоятельно, без содействия Божественной благодати (тем самым фактически отвергался догмат о первородном грехе), и Божественное предопределение есть предзнание будущих событий, но не вмешательство в них. Учение бл. Августина о предопределении было направлено против пелагианства: Августин утверждал, что Богом предызбраны праведники, которые спасутся («община святых»), что человек без помощи Бога способен только на грех. Впоследствии это учение оказало влияние на Лютера.

Лютер, в частности, пишет: «Избранные же благочестивые исправятся через Дух Святой, а прочие погибнут неисправленные. Ведь и Августин не говорит, что ни у кого не будут или, наоборот, что у всех добрые дела будут вознаграждены, а говорит, что некоторые будут вознаграждены, значит, все‑таки будут такие, которые исправят свою жизнь»; «Если бы я мог хоть каким‑нибудь образом уразуметь, как это Бог милосердный и справедливый являет нам столько гнева и несправедливости, то не было бы нужды в вере. Ныне, когда понять этого нельзя, как раз есть место для обучения вере, и это следует проповедовать и возвещать. А именно то, что когда Бог убивает, то смертью Он учит вере в жизнь» (Мартин Лютер. О рабстве воли. – В кн.: Эразм Роттердамский. Философские произведения. М., 1987. С. 327–328, 330).

Как это справедливо, можно видеть из того, что все находящиеся в последовательно систематизированной Августином христианской догматике противоречия и непонятные мнения, которые именно и привели к противоположной пелагианской тривиальности, исчезают, как только мы абстрагируемся от основного иудейского догмата и признаем, что человек – создание не какой‑нибудь другой, а своей собственной воли. Тогда все становится тотчас ясным и понятным, тогда не надо никакой свободы в operari [действие], ибо она лежит в esse [бытие], и там же лежит и грех как первородный грех, действие же благодати есть наше собственное. При современном же рационалистическом взгляде многие тезисы августиновской догматики, основанной на Новом Завете, оказываются совершенно несостоятельными и даже возмутительными, например, предопределение. Вследствие этого отвергают подлинно христианское начало и возвращаются к глубокому иудаизму. Между тем ошибка, или основной недостаток христианской догматики, находится там, где его никогда не ищут, и содержится именно в том, что считается решенным и достоверным и не подвергается испытанию. Если устранить его, вся догматика оказывается рациональной, ибо названный догмат губит вместе со всеми другими науками также и теологию. Изучая августиновскую теологию по книгам «De civitate Dei» [ «О Граде Божием»] (особенно по 14‑й книге), испытываешь нечто подобное тому, как если бы мы хотели непременно поставить тело, центр тяжести которого находится вне его: как бы мы его ни вертели и ни ставили, оно неизменно рушится. Так и здесь, несмотря на все старания и софизмы Августина, вина мира и его страдания постоянно падают на Бога, который сотворил все и вся во всем и к тому же еще знал будущий ход вещей. Что Августин сам понимал затруднение и был им озадачен, это я уже показал в своем конкурсном сочинении о свободе воли (гл. 4, стр. 66–68 первого и второго изданий). Равным образом и противоречие между благостью Божьей и несчастьями мира, как и между свободой воли и предвидением Божьим, служило неисчерпаемой темой почти столетних споров между картезианцами, Мальбраншем, Лейбницем, Бейлем, Кларком, Арно и мн. др.; при этом единственным непоколебимым догматом служило в глазах спорящих бытие Бога и его свойства, и все они беспрестанно вращались в кругу, пытаясь примирить названные противоречия, т. е. решить неразрешимую арифметическую задачу, в результате которой всегда получается остаток: спрятанный в одном месте, он вновь появляется то здесь, то там. А то, что именно в основной предпосылке надо видеть источник затруднения, это никому не приходит в голову, хотя и напрашивается само собой. Только Бейль дает понять, что заметил его.

Имеется в виду объяснение Эмпедоклом ощущений принципом подобия органа и объекта ощущения.

Речь идет о Брахмане – высшей метафизической реальности, безличном начале, в котором все возникает, существует и продолжает свое существование; сам же он – вне времени и пространства, вне причинно‑следственных отношений, бескачественен и неопределим, что характеризуется при помощи отрицательных определений: непознаваемый, неизменяемый, безначальный, бесконечный и т. д.

Нирвана (санскрит., «угасание») – одно из главных понятий буддизма: конечная цель человеческих стремлений, высшее состояние, которое в негативном отношении связано с отсутствием желаний, в позитивном – с не поддающимся определению внутренним единством интеллекта, чувств и воли; одновременно достижение этого состояния означает раскрытие реального несуществования, уход от обычных, связанных с целеполаганием человеческих ценностей и обретение покоя (блаженства) и абсолютной независимости, свободы (не преодоление, а снятие мира, благодаря чему исчезает противоположность между жизнью и смертью). В буддистских текстах нирвана изображается как противоположное всему существующему и потому непостижимое и невыразимое.

В этом и состоит праджняпарамита буддистов, «по ту сторону всякого познания», т. е. точка, где нет больше субъекта и объекта (см. И.Я. Шмидт «О махаяне и праджняпарамите»).