По мере того как наше понимание квантовой механики становится глубже, углубляются и наши представления о микрофизических процессах, лежащих в основе функционирования всего на свете, включая тело и мозг. С физической точки зрения сознание тоже относится к таким функциям и потому когда-нибудь будет включено в квантовый перечень. Однако, если не произойдет чего-то сверхнеожиданного, учебники по квантовой механике ни ближайшего будущего, ни отдаленного не будут содержать особых инструкций по использованию уравнений в присутствии сознания. Как ни великолепно сознание, оно будет осмыслено как еще одно физическое свойство, возникающее в квантовой Вселенной.
Свобода воли
Мало кто из нас гордится тем, как наша поджелудочная железа вырабатывает трипсин или как тройничный нерв и связанная с ним нервная сеть вызывает чихание. Мы не испытываем личной заинтересованности в наших анатомических процессах. Если спросить меня, кто я такой, я обращусь к мыслям, ощущениям и воспоминаниям, которые могу увидеть мысленным взором или расспросить внутренним голосом. У каждого поджелудочная железа вырабатывает химотрипсин и чихает тоже каждый, но мне нравится считать, что есть некое глубокое, полное, сущностное «я» в том, что я думаю, чувствую и делаю. В это интуитивное представление вплетена вера настолько всеобщая, что многие из нас никогда над ней не задумываются: мы обладаем волей, которая свободна. Мы независимы. Мы сами принимаем решения. Мы — единственный источник своих действий.
Но так ли это?
Этот вопрос породил больше страниц философской литературы, чем, наверное, любая другая головоломная загадка. Примерно 2000 лет назад экономное мировоззрение Демокрита, в котором были только атомы и пустота, было провидческим поклоном в сторону единства природы, отказом от капризных прихотей богов в пользу незыблемых законов. Но в любом случае — контролируется ли наше поведение Божественной силой или физическим законом — нам остается только спросить: где здесь место для действий по свободной воле?4 °Cтолетием позже Эпикур, отвергавший Божественное вмешательство, сетовал на то, что научный детерминизм душит свободную волю. Если допустить, что боги имеют власть, то существует, по крайней мере, шанс, что наше преданное поклонение им может быть вознаграждено дарованием свободы. Но природный закон, нечувствительный к лести, не способен ослабить вожжи. Чтобы разрешить эту дилемму, Эпикур вообразил, что время от времени атомы спонтанно совершают случайную девиацию, что позволяет им обмануть свою законную судьбу и разрешает будущее, не определяемое прошлым. Это, безусловно, творческий ход, но далеко не каждый счел случай, произвольно введенный в законы природы, убедительным источником человеческой свободы. Так что на протяжении последующих веков проблема свободы воли продолжала портить настроение целому пантеону уважаемых мыслителей — Блаженному Августину, Фоме Аквинскому, Томасу Гоббсу, Готфриду Лейбницу, Давиду Юму, Иммануилу Канту, Джону Локку и дальше, через ряд поколений, слишком длинный, чтобы перечислять, и включающий в том числе многих из тех, кто сегодня размышляет над подобными вещами на философских кафедрах всего мира.