.
Но вот ведь что любопытно — из сохранившихся до наших дней свидетельств следует, что такая практика (придачи стрелецким подразделениям малокалиберной артиллерии, причем стрельцы если и не обслуживали их сами, то, во всяком случае, выступали помощниками-поддатнями у немногочисленных пушкарей-инструкторов) была в ходу практически с первых же лет существования корпуса стрелецкой пехоты. Так, в ходе последней осады Казани по царскому повелению дьяк Иван Выродков, искусный инженер и вместе с тем отменный взяточник и лихоимец, «поставиша башню шти саженей вверх и вознесли на нее много наряду, полуторные пищали и затинные». Этот наряд вместе со стрельцами, занявшими огневые позиции на башне, приступили к методичному обстрелу Казани «по улицам и стенам градным и побивая многие же люди»[496].
Можно также предположить, что, когда в переписке ливонских должностных лиц в ходе Ливонской войны 1558–1561 гг. между Ливонской «конфедерацией» и Русским государством упоминаются русские легкие орудия (telhakenn, rore, falckenetell или kleine stuklein felttgeschutz, к тому же еще и установленные на салазки), то опять же, эти пушки так или иначе, но действовали совместно со стрельцами[497].
Однако, пожалуй, наиболее отчетливо практика придания стрелецким приказам артиллерии просматривается во время Полоцкого похода Ивана Грозного в 1562/1563 г. и осады Полоцка. Как и во время осады Казани, именно русские пушкари, стрельцы и казаки сыграли главную роль в падении города. Уже 31 января 1563 г. по приказу Ивана «противу острогу и посаду» Полоцка был отправлен стрелецкий голова Иван Голохвастов со своими людьми, которым было приказано «закопатца по берегу Двины реки и стреляти по посаду и по острогу». Выполняя царский приказ, «того же дни из пищалей полуторных Иван Голохвастов и стрелцы пушкарей литовских и с пушками со острогу збили и многих людей литовских побили из пищалей»[498]. Данная фраза из разрядной книги, на наш взгляд, не может быть трактована иначе, как наглядное свидетельство того, что московским стрельцам уже на начальном этапе их истории могли придавать артиллерию. Работая в паре и взаимно усиливая и прикрывая друг друга, стрельцы и наряд добивались, несомненно, существенно большего успеха (как, к примеру, в ходе сражения при Молодях в летней 1572 г. кампании против крымских татар), чем действия порознь. Другое дело, что, очевидно, в «штатное» «расписание» стрелецкого приказа/прибора на то время артиллерия не входила и придавалась лишь на время и для решения конкретной задачи — время настоящей полковой артиллерии еще не наступило.