.
Любопытно заметить, что первое упоминание о гуляй-городе практически совпадает по времени с началом активного использования русскими воеводами вооруженной ручным огнестрельным оружием пехоты. В Вологодско-Пермской летописи, составленной, скорее всего, в 50-х гг. XVI в., под 7038 г. (1529/30 г.), помещен краткий рассказ об очередной русской военной экспедиции на Казань, и в этом рассказе впервые упоминается гуляй-город. «А болшие воеводы князь Иван Федорович Бельской да князь Михайло Васильевич Горбатой Кислой, да князь Михайло Лвович Глинской, и иные воеводы под городом под Казанью стали, оплошася, — с горечью писал неизвестный русский книжник, — и обозу города гуляя не сомкнута (выделено нами. — В.П.), а се промеж воеводами пришла брань, а люди в розстрое». Как результат, «в те поры пришла черемиса казанская, город гуляя взяли и наряду пищалей с семдесят, и зелья, и ядер немало взяли»[553]. В этой связи возникает вопрос — откуда могла быть позаимствована идея создания и применения такого средства? Мы склонны полагать, что в данном случае сказалось западноевропейское влияние, но не османское, поскольку при Василии III контакты с Западной Европой у России были более оживленными и эффективными с точки зрения перенимания военных новшеств. Отношения же с Османской империей носили эпизодический характер и явно не сравнимы по своим военно-техническим последствиям с «трансфертом» (посредством приглашения на русскую службу итальянских, немецких и иных мастеров и военных специалистов) военных знаний и технологий из Западной Европы.
Стоит заметить, кстати, что С. Герберштейн в своих «Записках о Московии» ничего не говорит о применении русскими в походах и боях гуляй-города и вагенбурга. Он так и писал, что «они (т. е. русские. — В.П.) не укрепляют их (расставленные в поле палатки и шатры. — В.П.) ни повозками, ни рвом, ни другой какой преградой, разве что от природы это место окажется укреплено лесом, реками или болотом»[554]. А вот швед Пер Перссон (больше известный как Петр Петрей) спустя почти сто лет после того, как имперский дипломат последний раз побывал в России, счел необходимым дополнить это описание Герберштейна следующим пассажем: «Когда все разместятся (на лагерной стоянке. — В.П.) и приедет обоз их с съестными припасами и овсом, они возьмут телеги и сани и загораживаются ими»[555]. Выходит, что в начале XVI в. применение вагенбурга не было в обычае у русских, и в таком случае мы бы связали первые попытки его употребления с началом активного использования пехоты, вооруженной огнестрельным оружием, в полевых условиях.