Последнее, что я вижу перед тем как мы переносимся, это Гуннар, который бежит к нам через луг. Потом мы возвращаемся в душевую.
* * *
Мы не знали, как долго мы отсутствовали. Лампочка в потолке перегорела, и в комнате было темно. Наши тела были физически истощены, и единственное, что нам удалось сделать, – это выползти в прачечную. Я преодолел порог последним, повернулся назад и прошептал в темноту: «Петронелла? Петронелла?», не получив ответа. Я не мог различить ее фигуры на фоне света, который просачивался через окно во двор. Она была не здесь, как ей и хотелось. Я снова закрыл дверь и запер замок, прежде чем отползти и рухнуть спиной на сушилку.
Я слышал, как другие дышат в темноте, видел их контуры, когда они сидели без сил, прислонившись к стенам или машинам. Все закончилось. Мы перенеслись в последний раз. Тело Гуннара сотрясалось от рыданий – он сидел, опустив голову между колен. Он был на пути к тьме, но не успел.
Теперь он был обречен жить в этом мире, и я не думал, что это продлится долго.
Разрез на моей руке был очищен, и края раны начали затягиваться. Нас не было долго. Я пытался подумать о чем-то на тему «а что теперь?». Но не мог себе представить ничего, кроме темной стены и исполненного значения звука мотора в музыке «Stripped». Единственно разумным и возможным было то, что этот конкретный момент будет длиться вечно. Из этой комнаты, где безостановочно рыдал Гуннар, не было выхода. Возможно, я несколько раз провалился в сон. Несмотря ни на что, набрал достаточно сил, чтобы подняться на ноги, но тут раздался стук. Кто-то хотел попасть в прачечную.
– Сколько времени? – прошептал я Оке, единственному, кто носит часы, насколько я знал.
Еще раз постучали, прежде чем Оке ответил. Половина двенадцатого. Никто никогда не мылся в это время, и это даже не разрешалось. Я подошел к двери и потрогал метлу, не зная, что делать.
Только когда в дверь постучали в третий раз, я понял, что звук исходит не от входной двери, а из душевой. Кто-то был там и хотел, чтобы его выпустили. Я задержал дыхание и стал искать глазами других. Я был на сто процентов уверен, что Петронеллы там не было, когда я выходил из комнаты. Тэт, кто стучал, прибыл… недавно.
До этого момента мы контролировали ситуацию, или, по крайней мере, она была предсказуемой, ведь даже приход тяжелого наркомана предсказуем. Наркоман может быть потерян в глазах общества, но все еще знает, чего должен придерживаться. Это было что-то новое, такого последствия нашего путешествия мы еще не обсуждали. Что-то было