Мы смотрели друг на друга. Никто не двигался. Дверь толкали, и она гремела, когда замок стукался о крепление. Я зажег лампочку в потолке и прошептал:
– Что будем делать?
В других обстоятельствах Эльса, Сусанна, Оке и Гуннар выглядели бы смешно, потому что все четверо сидели совершенно одинаково: с закрытыми глазами, прикрывая руками рот, как дети, которые так заигрались, что теперь хотят только оказаться дома в безопасности. В дверь снова постучали.
Что бы ни было по другую сторону двери, в конце концов оно постучало в дверь и это принесло облегчение. Это указывало на некоторую степень человеческой рациональности, даже вежливости. Извините, не могли бы вы меня выпустить, пожалуйста?
– Это то, что было в ванне, – сказал Гуннар, голос которого все еще был хриплым от плача. – Что еще это может быть?
Я вспомнил, как раньше выглядела масса: незавершенное существо, стремившееся выбраться. Мы облили его нашей кровью и нашими мечтами, и теперь с этим было покончено. Я положил ладонь на дверь душевой и вспомнил, о чем думал после разговора с бардом: Ничто не указывает на то, что сила, находящаяся по ту сторону от нас, желает нам зла. Самое верное предположение – она к нам безразлична.
Это было чистое предположение. Почувствовав, как дверь вибрирует под ладонью, когда в нее снова постучали, я не был так уверен. Взял замок в руку и посмотрел на других, чтобы получить инструкции. Кивнул только Гуннар. Я глубоко вздохнул, повернул ключ и вынул замок, затем отступил от двери, которая медленно открылась.
То, что вышло из прачечной, имело человекообразный вид – но и только. Сначала у меня сложилось впечатление, что это абсолютно белое существо без каких-либо особенностей, затем я подумал, что оно похоже на Мартина Гора из «Депеш Мод», потом – на ужасного полицейского, которого я видел, когда мне было двенадцать лет. Прежде чем я успел испугаться, оно снова изменилось и стало выглядеть как Улоф Пальме, после чего снова стало блестящим и белым – всего лишь пара больших глаз и рот.
Я слышал, как кто-то в комнате начал задыхаться, и не знал, происходит ли это из-за многогранной формы существа или из-за того, что оно держит в правой руке револьвер, который Ларс уронил в ванну. Я стоял перед ним в двух метрах и поднял руки – показать, что я сдаюсь, если оно хочет, чтобы я сдался.
Ничто на это не указывало. Образ, который находился в постоянной трансформации, казался таким же потерянным, как и мы, переводил взгляд с одного из нас на другого, и его черты лица менялись в зависимости от того, кто на него смотрел. Множество лиц сменилось в том месте, где было его лицо, но чаще всего мелькало лицо Улофа Пальме.