Единственным, что выбивалось из этих тщательно продуманных линий и цветовой гаммы, был телевизор, который здесь выглядел так же неуместно, как музыкальный автомат в операционной. Женщина села в кресло напротив меня. Должно быть, она заметила мой взгляд, потому что сказала:
– Мы больше не будем смотреть телевизор.
– Вот оно что, – сказал я. – А я как раз думал начать смотреть.
Женщина улыбнулась, и что-то поменялось в комнате, как будто толстая струна пронзила воздух и срезала с него пласт. Словно ее улыбка на самом деле не была улыбкой. Мужчина зашел в комнату с двумя бокалами пива и двумя подставками под них. Он аккуратно расположил подставки на столе, прежде чем поставить на них пиво, и сел на диван.
Я выпил глоток с осторожностью, чтобы пиво не вытекло через край, и пришлось подавить побуждение проглотить содержимое одним глотком. Когда я ставил бокал обратно на подставку, рука моя слегка дрожала. Я вытер лоб и заметил, что у корней волос выступили капли пота.
Соберись! – подумал я. – Успокойся!
– Телевизор хороший, – сказал мужчина. – Он у нас работал три года. Без проблем.
– Мы не так уж много его смотрели, – сказала женщина.
– Да, правда, немного. Но когда смотрели, работал хорошо.
– Да, так и есть.
Я машинально кивнул. Дальше логично было бы спросить, что именно они смотрели по телевизору, когда он работал хорошо, но я не хотел этого знать, не хотел продолжать этот разговор. Я бы с удовольствием кинул пять купюр по сто крон на стол, схватил бы телевизор и побежал по лестнице вниз, как зверь, который возвращается в нору с добычей. Но я решил, что мои побуждения неприемлемы для поведения в обществе, и подумал, что должен все-таки что-то сказать, поэтому спросил:
– Вы давно здесь живете?
– Семь лет, – ответил мужчина. – Наше первое совместное жилье. После заключения брака.
Здесь можно было кое к чему прицепиться. Ну кому придет в голову называть свою свадьбу браком? Как будто речь шла просто о точке на оси времени, на которую наклеили этикетку.
Жаль, что я не тонкий стилист и не могу точнее описать происходящее, но за неимением этого таланта я удовлетворюсь тем, что скажу: я воспринимал этих мужчину и женщину как пару мертвецов. Их квартира была мертва, в их разговорах не было жизни, у них были скованные мимика и жесты.
Эротическая фантазия, которой я поддался, была чистой воды проекцией. Женщина источала не больше сексуальности, чем издает звуков человек, имитирующий игру на гитаре.
Пара мертвецов получила свои деньги, а я получил свой телевизор. Аппарат нужно было держать двумя руками, что освободило меня от необходимости рукопожатия. Спускаясь по лестнице с телевизором в руках, я представил себе, что они стоят и смотрят на меня в глазок. Оба. Одновременно. Я ускорил шаги, чтобы оказаться за пределами видимости.