– Не понял вопроса.
– Если пристрелил, мы постараемся ее найти, достанем пулю и поймем…
– Что значит «если»? По-вашему, мои люди стрелять не умеют?
– Отвечайте же, Монтальбано, – вмешался начальник. – Он попал в собаку?
– Нет, промахнулся, а повторно выстрелить не смог, пистолет заело.
– Можно мне взглянуть? – невозмутимо спросил Аркуа.
– На что?
– На оружие.
– Зачем?
– Хочу провести сравнение.
Если Аркуа проведет сравнение, выстрелив из этого пистолета, все окажутся в полном дерьме: он, Галлуццо и Фацио. Надо любой ценой этому помешать.
– Спроси в оружейной. Думаю, он еще у них, – сказал Монтальбано.
Потом встал – бледный как полотно, ноздри раздуты, руки трясутся, безумный взгляд – и произнес дрожащим от возмущения голосом:
– Уважаемый начальник, синьор Аркуа глубоко оскорбил меня!
– Полноте, Монтальбано!
– Именно, глубоко оскорбил! А вы были тому свидетелем, синьор начальник! И я прошу вас это подтвердить! Своей просьбой синьор Аркуа поставил под сомнение мои слова. Пистолет в его распоряжении, но и он, синьор Аркуа, в свою очередь, должен быть в моем распоряжении.
Аркуа перепугался, что его и впрямь вызовут на дуэль.
– Но я не имел в виду… – начал он.
– Полноте вам, Монтальбано… – повторил Бонетти-Альдериги.
Монтальбано добела сжал кулаки:
– Нет, синьор начальник, прошу меня извинить. Мне нанесено смертельное оскорбление. Я готов исполнить все ваши приказания. Но если синьор Аркуа потребует оружие моего следователя, вы получите его вместе с моим прошением об отставке. И вытекающим из него публичным заявлением. Всего хорошего.
И прежде чем Бонетти-Альдериги успел открыть рот, чтобы ответить, он развернулся к ним спиной, открыл дверь и вышел, поздравляя себя с успешно сыгранной трагической мизансценой. Он сделал бы блестящую карьеру в Голливуде. Может, даже «Оскара» бы отхватил.
Ему срочно нужно было удостовериться в услышанном. Комиссар сел в машину и поехал к Паскуано.
– Доктор на месте?
– Да, но он…
– Я сам зайду.
В зале, где работал Паскуано, двери были с круглыми стеклянными окошками.
Прежде чем зайти, он заглянул. Доктор мыл руки, халат испачкан кровью. Стол для вскрытий пустовал. Комиссар толкнул дверь.
Завидев его, Паскуано разразился проклятиями:
– Чтоб вам пусто было! И здесь будете меня преследовать? Располагайтесь на столе, я мигом вас обслужу! – И схватил костную пилу.
Монтальбано попятился – с Паскуано лучше перебдеть.
– Доктор, да или нет – и я уйду!
– Клянетесь?
– Клянусь. Покойнику из Спиноччи делали трепанацию черепа или вроде того?
– Да, – ответил Паскуано.
– Спасибо, – ответил комиссар, спешно ретируясь. Теперь у него было необходимое подтверждение.