– Перестаньте, – произнес Поликарпов, снова показывая на стулья. – Присядьте и поговорим, как джентльмены.
– Здесь только один джентльмен, – сказала я.
Поликарпов рассмеялся.
– Даже жена великого поэта со мной согласна.
– Я не сяду, – ответил Боря. – Эта встреча закончена. Вы говорите о людях. А что вы о них знаете?
– Послушайте, Борис Леонидович, вся эта история уже почти закончена. У вас есть возможность помириться со мной и с народом. Я пригласил вас сюда для того, чтобы сообщить о том, что если вы согласитесь с нами сотрудничать, то все очень скоро закончится, – Поликарпов вышел из-за стола, встал между Борей и мной и похлопал Бориса по плечу, как послушного мальчика. – Бог ты мой, старина. Какие проблемы вы сами себе создали!
Боря движением плеча стряхнул ладонь Поликарпова.
– Я – не ваш подчиненный и не заблудшая овца, которую надо направить на правильный путь.
– Не я предал свою родину, воткнув ей нож в спину.
– Каждое написанное мною слово – правда. Мне нечего стыдиться.
– Ваша правда – это не наша правда. Я просто стараюсь вам помочь.
Боря двинулся к двери.
– Остановите его, Ольга Всеволодовна! – воскликнул Поликарпов. Его браваду как ветром сдуло, и на лице появилось выражение отчаяния. Мне стало ясно, что ему приказали тихо положить конец этой истории, но тот сначала хотел поиздеваться над нами.
– Сперва вы должны извиниться за свои слова, – сказала я.
– Я приношу извинения, – сказал Поликарпов. – Пожалуйста.
– Закончите все это сейчас, – произнес Боря, стоя в дверях. – Я вас прошу.
На следующий день в «Литературной газете» под общим заголовком «Советские люди осуждают поведение Б. Пастернака» были напечатаны двадцать два письма «простых» русских людей. Мнения авторов писем поддерживали официальную линию партии. Строитель из Ленинграда писал о том, что никогда в жизни не слышал о Пастернаке и сейчас тоже не хочет о нем слышать. Работающая в текстильной промышленности жительница Томска писала о том, что Пастернак продался капиталистам, получает деньги от шпионов и стал богатым человеком.
Поликарпов потребовал, чтобы Боря написал последнее покаянное письмо, обращенное к «советскому народу». Я написала первый вариант текста, Поликарпов его поправил, и я убедила Борю его подписать.
Вечером в день, когда в «Правде» напечатали Борино письмо, он пришел ко мне в маленький дом, чтобы заняться любовью, но вместо блестящего поэта я увидела старика. Я стояла около раковины и чистила картошку. Он прикоснулся к моей талии. И впервые в жизни я от него отстранилась.